заметно с рассветом откроют нам глазки,«С добрым утром!» их слышен напев.
В поисках новых ритмов…
Все надеешься, ждешь, мама, стану лучше я,
Своими текстами всех я измучила,
Но слова твои были спасением,
Ты поверила в меня, ждала с терпением.
«Погоди, не ломись ты в двери открытые,
Ты поверь, до тебя все написано, фразы избитые,
Не иди тропинкой истоптанной, там не для тебя,
Выбирая свой путь, по нему иди, первой будь
И найди себя.
Не имеет значения, сколько идет за тобой в этот миг,
Верь в себя, только это и выгорит.
А дыхание задержать перед большим рывком —
Не должно помешать, лишь поможет потом!»
Окрыленная новыми ритмами,
Я домой улетаю, всеми забытая,
Всеми брошенная, как и они мной, похоже на то,
Только это на время, погрустим пока,
Еще встретимся, друг, давай, пока-пока!
Дождик
Там, за окошком, дождик
Зовет, чтобы что-то сказать,
Я подумала, а может
Я смогу его шепот понять…
Отворила окно и слышу,
Говорит он, прохладой дыша:
«Милая, что ты там пишешь
И куда твои мысли спешат?»
Я подумала: мне показалось,
Нет, не это хотел дождь сказать,
На лицо мне дождинка попала,
Я хотела окно закрывать…
Но вдруг слышу, дождь снова мне шепчет,
Так понятны его мне слова,
Успокаивает, словно лечит:
«Ты теперь больше не одна!»
Ведь там, за окошком, дождик
Зовет, чтобы что-то сказать
Ты прислушайся и, быть может,
Его шепот ты сможешь понять.
Святая Ксения Блаженная
У любви у чистой бесконечна высота,
Кажется, взлететь невозможно выше,
Лишь одна Петербургская святая
Смогла! Нищету Христову возлюбивши.
В мнимое безумие себя облачив,
Безумие мира обличила вокруг,
В скитаниях, Имя заживо похоронив,
Под небом, что делил с ней Петербург.
В сердце – певчий придворного хора,
Сильно любить – можно ли, хорошо ли?
Да только мужа, Андрея Фёдоровича Петрова,
Любила Ксения всею своей душою.
Внезапна смерть, легла как тяжкий груз,
Без покаяния – какой души удел?
Камзол, кафтан, штаны, картуз —
Одежду мужа Ксения надела.
Считая мужа смерть своею смертью,
Ударившей нещадно прямо в лоб,
Шла, говоря: не Ксения здесь с вами есть…
В его костюме шла, да провожала мужа гроб.
Возникло чувство: разум помрачился…
Вдруг отреклась от благ, богатства, званий,
Лишь удостовериться смогли врачи:
В порядке все, в пределах их познаний.
Начав свой крестный путь, она казалась
Безумною,
