своего рюкзака. – Пять килограммов! Неслыханная удача. Это примерно двадцать пять килограммов свежего мяса. По два в месяц. По семьдесят граммов в день. Не густо, но если найти ещё немного рыбы и оленины…
– Рыбу-то ты как добудешь?
– У меня удочка есть.
– И ловить умеешь?
– Ну, чуть-чуть умею.
– Когда Макса похоронили, я вернулась домой и стала ждать смерти. Вот тогда я уже выключила всё, телевизор, смартфон, купила себе еды на подольше, окончательно бросила работу и стала ждать. Поняла, что мне больше незачем жить.
– А твои родители?
– Последний раз я говорила с мамой в середине июля. Она сказала, что они с отцом никуда не поедут. Говорит, умрём здесь, раз такова судьба. В них всегда это было – фатализм. Я решила не спорить. К тому же, своё решение я уже приняла. Семнадцатого июля я достала яд. Двадцать шестого, когда со смерти Макса прошли эти максимальные двадцать дней, я купила билеты.
– Да, мои тоже отказались ехать. Но почему ты думаешь, – спросил Егор серьёзно, – что ты не больна? Разве апатия, стремление к смерти – это не симптомы болезни?
– Ты не видел, как он умирал, – спокойно ответила Даша. – Он не хотел вообще ничего. Он постоянно бредил насчёт этих статей – то одно лекарство, то другое, то салициловая мазь, то настойка из корок рамбутана. Он не мог вставать, ходить в туалет, минимально обеспечивать свои жизненные потребности. Температура держалась под тридцать восемь всё время, голова кружилась. У меня ничего этого нет. Я ем курагу, видишь, она мне нравится, я понимаю, что она вкусная. Мне не надо себя заставлять, а дней прошло уже порядочно. Нет, я не больна. Просто я не хочу без него.
– Ты не думала, что у тебя иммунитет, и в таком случае ты представляешь уникальный интерес для человечества? Может, из твоей крови можно выделить какие-то антитела? Спасти всех?
– К чёрту человечество.
– К чёрту?
– Мне правда неважно, что с ним будет. Наверное, какие-то учёные что-то изобретут. Люди всегда как-то выкручиваются. Но я не хочу этого видеть.
6
Нарастающий гул автомобильного двигателя заставил их отвлечься от разговора. Вдали на пригорке показался тяжёлый грузовик. Очевидно, люди возвращались в посёлок.
– Давай спрячемся, – сказал Егор. – Я не хочу больше встречаться с местными.
Даша улыбнулась.
– Поцелуй не понравился? Я могу лучше.
Егор вспыхнул. Скорее от гнева.
– Я понятия не имею, что им может от нас понадобиться. Могут отнять еду или деньги. Могут изнасиловать. Могут просто убить. Чего им теперь бояться? Полиции теперь уж точно всё равно. Да и какая тут полиция?
Он уже оттаскивал рюкзак в кусты. Лес стоял мелкий, редкий, но между дорогой и речкой шла небольшая гряда, за ней можно было лечь. Грузовик медленно переваливался по неровной дороге.
– Я
