У нас одна ручка на двоих.
– А если не сбудется? – Марина подняла на меня глаза. Взгляд у нее был злой, колючий, с искорками ненависти в глубине зрачка.
– Сначала успей! – вернула я девочке ее колкость.
А ведь когда-то она была милым, хорошим ребенком! Сидела у окошка, всем «здрасти!» говорила, улыбалась, играла с плюшевым щенком. Куда все делось? Не спрятала же она свое детство в карман? Оно в ней осталось. Достать бы…
Маринка хитро прищурилась, блеснув удлиненными клыками. Вызов был брошен. Я глянула на Макса. Он кивнул, поддерживая меня.
Радио выплюнуло уверенный призыв: «С Новым годом!» – и снова ухнуло в шипящую бездну. Из черноты динамиков понеслись торжественные «бом, бом, бом» курантов Спасской башни Московского Кремля.
Первый такт мы пропустили вместе. Я схватила ручку. От волнения нажала слишком сильно и порвала салфетку. «Быть с Максом». Этого достаточно, но рука сама писала дальше: «Вдвоем!» Восклицательный знак провалился в пустоту – в белой воздушной ткани появилась новая прореха. Я поднесла салфетку к свече. Пламя дернулось и погасло. Подхваченная сквозняком искра упала на записку, поджигая ее. Бумага полыхнула. Я вскрикнула, не ожидая такого пламени. Кончик обгорел и оторвался, тонкий пепел полетел вниз. Макс успел подтянуть мою руку к бокалу шампанского, и черные чешуйки беззвучно опустились в пузырящуюся жидкость. Дальше я уже все сделала сама. Залпом опрокинула содержимое бокала себе в рот. Дыхание перехватило. Глазами, полными слез, я смотрела на Макса. Последний удар прозвучал коротким эхом и оборвался тяжелой нотой гимна.
– Ага! – завопила я, роняя бокал. – Успела!
– Молодец! – Макс поставил бокал на стол и только после этого поцеловал меня прямо в открытый рот. – С Новым годом, Маша!
– И меня поцеловать! – требовательно дернула его Маринка. – Я тоже загадала!
– А тебя, маленькая негодница, надо отправить спать, – повернулся к ней Макс. – Нечестно играешь!
– Ну и что! – Маринка тащила Макса к себе.
– Зачем свечу задула? – Он склонился, но продолжал удерживать ее на расстоянии, не давая дотянуться до себя.
– Она сама погасла! – Маринка нырнула Максу под руки, надеясь так добраться до его губ, но он оказался быстрее. Перехватил ее за талию и прижал к своему боку, заявив:
– Маша победила!
– Мы успели написать две записки, а она только одну! – не сдавалась Маринка.
От их спора мне стало весело. Я взяла бокал Макса и стала из него медленно пить. Когда записка прогорела и пепел упал в шампанское, мой любимый сделал вид, что пьет. Или действительно что-то отпил? Теперь я выпью из его бокала, узнаю, что он думает.
Мыслей оказалось либо слишком много, либо их не было совсем. В голове от быстро выпитого шампанского зашумело, пузырьки по уже проторенной дорожке ударили в нос. Я чихнула и довольно оглядела стол.
Такой Новый год у меня впервые. Без родителей.
