стеснителен. Мне бы сказать: «Эй, на верхней палубе, а ну втяни сходни», а я только отодвинулся и потрогал ухо. Зато шумно отреагировала дама:
– Вова! Сию минуту сними сандалии! Подбери ноги! Ты бессовестно мешаешь нашему соседу!
– Да ничего… – буркнул я и проглотил слюну.
Сандалии стукнули об пол, ноги исчезли, зато сверху свесилась лохматая светловолосая голова на тонкой шее (я покосился). Голова посопела облупленным от загара носом и любопытными серыми глазами поверх моего плеча уставилась в книгу. Еще не легче!.. Впрочем, пусть читает. Может, его мама (или тетушка, или кто еще) снова предложит мне пирожок?
Вагон потряхивало. Я перелистывал страницы. Верхний читатель посапывал равномерно и с удовольствием. Потом он спросил шепотом заговорщика:
– Это что за книга?
Я повернул и показал корочку.
– Про космос? – выдохнула голова.
– Да…
– Вова, ты ведешь себя чудовищно, – констатировала дама, закупоривая бутылку с молоком и заворачивая пирожки в промасленную газету.
– Да ничего… – горестно сказал я даме. А мальчишке предложил:
– Если хочешь, садись рядом и читай нормально.
Он бесшумно скользнул с полки и уселся у меня под боком, подтянув к подбородку похожие на печеные яблоки колени. Задышал теперь шумно и сбивчиво. Но я не ощутил раздражения. Интерес к одной и той же книге как-то сближает людей. К тому же в Тюмени у меня был братишка такого же возраста и я по нему крепко соскучился.
– Успеваешь читать? – шепнул я прежде, чем перевернуть страницу.
– Ага… – и задышал опять. Видать, опытный был читатель.
Когда закончилась глава, Вовка спросил:
– А сперва там что было? Я ведь не с начала…
Я отдал ему книгу:
– Читай начало. А я пройдусь…
– Покурить? – понимающе сказал он.
Я сказал «да» и торопливо вышел, чтобы не чуять запаха пирожков с луком.
На самом деле я не курил. Но во мне вдруг зажглась безумная надежда, что в коридоре, в тамбуре или туалете я найду утерянную кем-нибудь пятерку, трешку или хотя бы рубль (на него можно купить на перроне очередной станции черствую плюшку или бутерброд с засохшим ломтиком сыра). Увы, ни в нашем вагоне, ни в соседних ничего не нашлось. Я вернулся к своему купе и встал против двери у окна. Есть хотелось до тошноты. С чего бы уж так-то? Ведь перекусил не так давно в какой-то столичной забегаловке. И к тому же, студенческому животу не привыкать к воздержанию, а вот надо же как прищучило! Происки нечистой силы…
Вообще-то у меня была еда. Целая сумка крымских груш, которые я вез маме в подарок. Но они были недозрелые, деревянной твердости. Знающие люди в Севастополе посоветовали купить именно такие. Мол, в пути они дойдут до кондиции и дома окажутся в наилучшем виде. Так оно потом и случилось. Но в данный момент я понимал, что будет с моим желудком,
