оживился опер, – подозреваемая Киреева…
Надежда вздрогнула.
– Подозреваемая гражданка Киреева уверяет, что вчера вечером приезжала к вам и гостила довольно долго. Вы это можете подтвердить, гражданка Киреева?
Надежда несколько запуталась в «гражданках Киреевых» и механически кивнула, соглашаясь.
– И во сколько это было, можете уточнить? – продолжал работать опер.
– Конечно. В половине восьмого она была уже здесь. Это могут подтвердить соседи через стенку. У Инессы Николаевны голос очень… пронзительный. Кстати, мы по телефону с ней еще разговаривали до того, как ей приехать. Это алиби?
– Не совсем, – задумчиво проговорил лейтенант.
– Почему? На какое, собственно, время ей алиби нужно?
– Убийство девушки произошло около семи часов вечера. Чисто гипотетически ваша родственница могла зарезать потерпевшую и потом приехать к вам пить чай.
– Глупости. Мы же с ней по телефону в это время говорили. Я в семь вечера как раз от мужа пришла, он у меня сейчас в больнице.
– А звонила она вам откуда?
– Из дома, конечно. А какое это имеет значение?
Опер завис, соображая.
– Иными словами, за тридцать минут ей удалось добраться к вам с улицы Плещеева? Она же на Плещеева живет, так?
Надя молчала. Помедлив, ответила:
– Возможно, я ошиблась со временем. Возможно, я пришла домой раньше. Вчера был такой суматошный день…
– Так это же легко проверить! – с деланым добродушием воскликнул лейтенант. – Ваш мобильничек можно?
– А она мне, кажется, на домашний звонила… – замялась Надежда. – И сунула я куда-то мобильник…
– Гражданка Киреева, – сдвинул брови лейтенант, – сумочку свою проверьте. Или это мне проделать?
Надежда со вздохом приподнялась со стула и отправилась в прихожую.
Опер потащился за ней. Вот зараза.
– Ну вот, – произнес он удовлетворенно, понажимав на кнопочки ее «Нокии», – вот он, этот звоночек, видите? В девятнадцать ноль семь она вам позвонила. Алиби, значит, отсутствует.
Лейтенант остался доволен разговором.
А вот Надежда – нет. Сидит теперь в супружеской спальне и не может собрать мысли в кучку.
Вляпалась, выходит, Инка, доигралась.
«Зато теперь она будет молодеть, – со злой иронией подумала Надежда, – неуклонно и с положительной динамикой. Получается, что не вляпалась она вовсе, а добилась своего».
Приоткрыл дверь спальни и просунул голову Андрей.
– Приветик, ма. А кто это к нам приходил? А есть чего пожевать?
– Котлетки будешь? Иди мой руки.
– Зачем это? – привычно дурачился Андрюха.
Надя устало улыбнулась. Вспомнила его маленького. Крошечного, только из роддома. Орущего и беспомощного. И
