Шизанулся я, видать, капитально. Стою тут с котом разговариваю, загадки его разгадываю. О, загадки! Это мысль. – Должно быть, Вы кот учёный?
– Тьфу ты! – не на шутку расстроился кот. – Это ещё кто?
– Ну, как же… – я даже слегка растерялся. – По цепи… все знают.
– Кот на цепи?!
Кот вздыбил спину, шерсть на загривке встопорщилась, и мне показалось, что он сразу стал больше размером, когти впились в ветку, сдирая кору. Я отступил на шаг дальше и поспешил его успокоить.
– Да не на цепи, а по цепи. Все же знают.
Я процитировал с выражением:
У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;
Идёт направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.1
– Златая цепь на дубе, должно быть, красиво, но не по делу, – кот успокоился, и опять сел на ветку. – И что он ходит, как окаянный, и днём, и ночью? – Кот задумался, глаза наполовину затянулись белой пеленой, замурлыкал что-то себе под нос, словно рассуждая вслух. – Леший это да, это сколько угодно, а вот русалка… на дубе… – Опомнился, уставился на меня не мигая. – Впрочем, сказано неплохо. Сам придумал?
– Нет, – замотал я головой. Зачем мне чужая слава? И попросил, – послушайте, а Вы не могли бы слезть куда-нибудь пониже? Шея ужасно затекла.
Я потёр шею рукой и на всякий случай сделал ещё шажок назад. Уж если разговаривать с котами, уж если трогаться рассудком, то почему бы не делать этого хотя бы с комфортом. Кот громко фыркнул, потом тяжко вздохнул и спрыгнул на покрытую опавшей хвоей землю, мягко приземлившись на все четыре лапы.
– Ну так и ты не стой, – зло бросил он, – Я что ли буду голову задирать? Садись вон под дерево.
Я послушно сел, подтянул коленки, обхватив их руками. Он плавно приблизился, однако оставаясь заметно далее вытянутой руки, величественно сел.
– Повстречался бы ты с моим дедушкой, так бы себя не вёл, – сказал он то ли со злобой, то ли с грустью. – Третьей попытки тебе не дам. Не то ты чего похлеще выдумаешь. Давай знакомится, отрок. Я кот Баюн.
– Иван, – голос мой дрогнул. Я лихорадочно вспоминал, кто же такой кот Баюн. И эти воспоминания меня совсем не радовали. В сказках Баюн – огромный кот – людоед, который своими песнями да сказками усыплял путников, а потом пожирал их. Этот, сразу видно, заболтать может до смерти, вот мелковат только. Ну какой из него людоед. А, впрочем, кто ж его знает.
– Иван, ага. Кто бы сомневался. Иван-царевич? – уточнил Баюн.
– Увы, отнюдь не царевич.
– Иван-дурак, значит, – удовлетворённо кивнул кот.
– Чего ж сразу дурак?! – решил возмутиться я. – Просто Иван.
– Ну-ну, – скептически хмыкнул Баюн. – Там поглядим. И как же ты здесь
А. С. Пушкин. Руслан и Людмила.
