последнее время – да.
– А что ты имеешь в виду под «последним временем»?
– Ну… два-три месяца, когда я стала готовиться в институт.
Паша представил себе, как мать, смирившись с выбором дочери, стала лихорадочно прикидывать возможности и искать связи. Брат был под боком, и его следовало обработать, то есть уломать с тем, чтобы он помог Лизе пробиться в институт. До этого брата она особо не знала, а тут вспомнила, что он имеет связи в артистических кругах, и стала осаждать его. Все понятно.
– На предмет чего вы встречались с Александром Николаевичем?
– Поговорить о моей карьере. Куда лучше поступать, во ВГИК или в Щепку? Мне хотелось сразу в кино, но дядь Саша говорил, что это нереально. Нужно все-таки повариться пока в театре. У него были знакомства…
– Что-нибудь в нем не показалось тебе необычным? Странности в поведении?
– Н-нет. Он только говорил, что, возможно, у него скоро будет постоянная работа. Он ведь не был в штате. Крутился, а театра своего не было…
– Он упоминал при тебе когда-нибудь Кирилла Морозова?
– Не помню. Он говорил, что ему нравится театр «На грани». Его возглавляет прикольный чувак – Константин Громопуло. Я про него передачу видела. Дядя Саша, кажется, играл в этом театре пару проходняков.
– Что?
– Проходных ролей.
– А…
Лиза пила свой смузи и снисходительно посматривала на Павла. Похоже, все происходящее раздражало ее тем, что наступила полная неясность с дальнейшими планами и карьерой актрисы. Знает ли она про отрубленные руки? Говорила ли ей об этом мать? Или пощадила ребенка?
– Твоя мама не упоминала о том, что труп нашли в странном состоянии?
Тревожный взгляд метнулся на него.
– Н-нет.
Не буду, решил Павел.
– А твой дядя увлекался стихами? Пушкина при тебе читал?
– Нет.
Расставшись с Лизой, Павел подумал, что, наверное, ее поступление в театральный откладывается на неопределенное время, если не навсегда. Таланта у нее явно никакого нет.
– Бу-бу-бу, – бухтело за стенкой.
Он поморщился.
– Слушайте, поручик, вы и вправду сходите с ума?
Он с интересом посмотрел на вопрошающего.
Молод, задирист, а впрочем, полное ничтожество. Тоска по жене и дочери накрыла его с головой. Он чуть не застонал от душевной боли, скоблившей по сердцу. Когда они еще увидятся? Когда? И суждено ли им увидеться в этой жизни? Или все дым, мираж, суета сует, как сказал когда-то мудрец Экклезиаст.
Как ему быть в этом мире? На что надеяться? На то, что время повернется вспять, не будет тех двух революций – этого ада, внезапно обрушившегося на Россию. Он помнил, как неприятно и унизительно началась Февральская революция, какое взвинченное возбуждение носилось в воздухе. Керенского обожали и носили на руках, а он оказался полным ничтожеством, не способным вывести страну из кризиса. Царь Николай
