работу. Дина осталась дома, как обычно оставалась. Необычным было то, что она не встала с постели и никаких планов на день не строила. Она лежала совершенно потерянная, готовая скорее умереть, чем жить дальше, и думая о том, как было бы здорово иметь неизлечимое заболевание, которым наградил ее Антон и о котором твердила по телефону Светлана.
Дина не заметила, как провалилась в глубокий и спасительный сон. Ей бы не просыпаться совсем или хотя бы как можно дольше, но телефон не умел испытывать жалости и читать мысли. Кто-то набрал номер Дины, телефон послушно выдал бодрую мелодию и продолжал ее проигрывать, пока Дина окончательно не распрощалась со сном. Нехотя и неторопливо, неуклюже, превозмогая боль во всех мышцах и частях тела, будто в предыдущий день ее подвергли не только душевной, но и физической экзекуции, Дина встала, машинально всунула ноги в тапочки и прошаркала к обувной этажерке, что ютилась в коридоре близ входной двери. Именно там Дина вчера оставила свою сумку, из которой настырно, уже в пятый или шестой раз по новой надрывался телефон. Кто-то не унимался, решив во что бы то ни стало достать Дину. Может, вознамерился окончательно уничтожить ее?
Дина вытащила трубку и уставилась на экран. Звонил Шурка Потякин – старый друг Антона.
– Да, Шура. Что ты хочешь? – устало произнесла Дина, приняв вызов и проигнорировав приветствие.
– Дина, здравствуй! – не стал уподобляться Дине Шурка. – У тебя все в порядке?
– Если не считать того, что меня бросил муж, который по совместительству твой друг, – нашла в себе силы для самоиронии Дина, – у меня все отлично. – И добавила известным мотивом: – А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!
– Чувство юмора не потеряла, это главное, – отозвался Шурка озабоченно, будто не верил во все хорошее.
Дина хмыкнула сердито.
– То есть ты в курсе произошедшего? – требовательно вопросила она.
Шурка замолчал. Дине показалось, что она услышала извиняющееся шарканье ножкой. Вот только слова «прости» не хватало, которое еще вчера встало ей поперек горла. Не дожидаясь пошлого извинения, она обрушилась на Шурку со всем возможным негодованием:
– Козлы вы все! Уроды! Вам ничего не стоит использовать женщину! Прожить с ней двадцать лет, а потом бросить на произвол судьбы!
– Я тоже Антона не одобряю, – робко вставил Шурка.
– У него там любовь! – не останавливалась Дина. – А у нас с ним, что было? Не любовь, значит? Развлечение? Или вы скажете, что любовь живет лишь три года? Почему тогда при заключении брака не заявить о том, что союз не навсегда, а только до той поры, пока не угаснут чувства здесь и не появятся другие с другой женщиной в другом месте? Почему так никто не говорит? Почему все врут? Сначала врут одной. Потом другой. Твердят про любовь, а сами понятия не имеют, что это такое!
– Я знаю, что такое любовь, – снова подал тихий голос Шурка.
Снова Дина не обратила на его реплику внимания.
– Никакая любовь
