отсюда как можно дальше и пыталась поймать мамин взгляд, но она, будто не обращая внимания на все эти странности, продолжала молча рассматривать картины.
«Может быть, я нервничаю по пустякам, и в этом месте нет ничего страшного?».
Не понимая своих собственных эмоций, я подошла к одной из двойных зелёных узких дверей, похожих на ставни.
«Это вообще дверь или окно?».
– Вы новая постоялица? Добро пожаловать. Уверенна, вам здесь понравится. Многие из нас, когда-то приехавшие на недельку-две, так и не смогли отсюда съехать. Настолько здесь оказалось тихо и уютно, что это место стало нашим домом. – Пропела слащавым голосом, сидевшая в кресле женщина.
Я выдавила из себя слабую улыбку, но ничего не ответила.
«Стало домом? Как это?».
– У вас потерянный и довольно смущенный вид. – Заметила седая женщина, – Должно быть, вы познакомились с нашей домовладелицей.
– О, да. – Не сразу ответила я.
– Ах, это Марго. Она, конечно, со странностями, но безобидная и дружелюбная. Вы её ещё полюбите.
Я промолчала и не обернулась, не желая вновь увидеть её чеширскую улыбку.
Вдруг я заметила рядом с необычной дверью выгравированные цифры. Подойдя ближе и приглядевшись, я распознала число сто семнадцать.
«Ого, так это же мой номер!».
Взявшись двумя руками за маленькие ржавые ручки, я резко распахнула дверки. В лицо подул свежий последождевой воздух, и мои глаза часто заморгали.
Прямо передо мной на расстоянии вытянутой руки находилось старинное витражное стекло. В центре множества разноцветных стёклышек застыла картина с танцующими людьми в синих одеждах. На их силуэтах и чуть ниже та же синяя краска была странным образом нанесена большими каплями, будто потекла и в этом положении засохла.
Какое странное окно. За внутренними ставнями находилось небольшое углубление и витражное стекло, а с улицы этого окна даже и не видно.
«Должно быть, такие окна здесь расположены с другой стороны особняка и выходят во двор».
Наклонившись чуть вперёд, я захотела взглянуть на улицу сквозь радугу переливающихся и в некоторых местах покрытых ржавчиной, стёклышек. И вдруг, мои брови поползли наверх. Я поняла, что нахожусь на втором этаже особняка, но посмотрев вниз на улицу, я увидела группу людей, полностью одетых в чёрные балахоны. Их было не меньше пятидесяти, и они стояли, собравшись небольшой группой прямо посреди двора под окном, которое я распахнула.
– Сегодня похороны. – Сказал знакомый, но резко изменившийся голос позади меня.
Я быстро оглянулась и увидела седую даму, которая тем временем неслышно встала с кресла и уже стояла рядом со мной. Это была та же женщина, что и пять минут назад, но в ней произошла какая-то глубокая и резкая перемена, и тут я поняла, какая. Она больше не улыбалась. Выражение
