style="font-size:15px;"> – Чудной ты, Грелкин. Если тебе охота рядом с Ужиком быть, зачем в крапиву-то лезть и компот продавать? Я и так… Мне в углу даже больше нравится.
Винька застеснялся еще пуще и даже выдавил “большое спасибо”, что совершенно не вписывалось в рамки лагерного этикета.
Глебка перебрался на новое место охотно. И теперь они с Винькой после отбоя сдвигали железные койки вплотную. Можно было разговаривать хоть до утра. Если, конечно, шепотом.
Ложились они не так, как все: головой не к окнам, а к двери. В этом заключался некоторый риск – можно было не заметить появления Валентины, которая терпеть не могла ночных шептаний. Зато в окне, выше марлевой занавески, им видно было июньское светлое небо.
Ближе к полуночи в небе проступали звезды. Одни – еле заметные, другие поярче. Про самую яркую Глебка шепнул:
– Это планета Юпитер.
После этого они целый час говорили про небесные тела, про книжки “Аэлита” и “Из пушки на Луну” и про то, есть ли на планетах и Луне люди. Решили, что, наверно, есть. По крайней мере, на Марсе. Потому что ученые говорят, будто там есть атмосфера…
Юпитер между тем подобрался к самому краю занавески.
Глебка придвинулся плечом к Виньке, поднял ладонь.
– Смотри, планета сквозь ладошку просвечивает… – Он повертел рукой перед Винькиным лицом.
– Хитрый. Это ее лучи у тебя между пальцев проскакивают.
– Ну и что. А можно представить, что вся ладонь прозрачная.
– Можно, – согласился Винька.
…Потом – и в детстве, и во взрослые годы – Винцент Аркадьевич не раз видел Глебку во сне вот так: он стоит в ночном окне, раскинув руки и упираясь в косяки, а сквозь него просвечивают звезды. И планета Юпитер…
Видимо, дружба с Винькой прибавила Глебке уверенности. Стал он вести себя смелее, разговаривать погромче. Один раз даже заспорил с вожатой Валей на отрядном сборе.
Отряд собрался на костровой площадке, чтобы обсудить важный вопрос: кто как выполняет летние школьные задания. Оказалось, что почти у каждого задание – собрать гербарий. Но у двоих – у Машки Ресницыной и Валерки Савенко – составить коллекцию местных насекомых. Вот тут-то Ужик и подал голос, что убивать насекомых не надо. На Ужика со всех сторон закричали, что это, мол, для науки. Когда приутихли, Глебка негромко возразил, что науке тут пользы нет, потому что здешние мотыльки и стрекозы давно изучены, а коллекции эти – только для отметки в школе или вообще просто так.
Валентина строго сказала, что летние задания – это не просто так, а выполнение учебной программы.
– Бабочкам и жукам от этого не легче, – тихо, но упрямо возразил Глебка.
Раздосадованная Машка Ресницына (конопатая и задиристая) вскочила с пенька.
– По твоему, наверно, и комаров нельзя убивать! Ты потому и ходишь весь такой закутанный, чтоб они тебя не ели и чтоб не хлопнуть случайно!
Глебка подумал и сказал, что комаров бить можно. Потому
