включительно, знает много примеров трагической судьбы людей – выходцев из крепостных, которые из‐за капризов фортуны получали образование, учились с помощью помещиков или отдельных меценатов искусствам, наукам, что в конечном счете становилось основой для глубокого внутреннего психологического или социального конфликта. Такая судьба постигла и многих выдающихся деятелей культуры и науки.
В то же время, как законник, Г. А. Полетика стремился соблюдать и новые предписания, которые, согласно ревизии 1764 года и введенному «рублевому окладу», должны были осваиваться населением Гетманщины. В частности, с этого времени к традиционным формам ответственности дворянина за своих людей прилагалась и ответственность за уплату государственных налогов приписанными в его селах мужиками, хотя запись в ревизию за помещиком не имела той же юридической силы, что и «крепость». Конечно, это не могло быть усвоено мгновенно. К тому же всегда находились помещики, которые с удовольствием принимали беглых. Вот и начинались судебные разбирательства, длительная переписка, споры. В 1782 году Григорий Андреевич подал в нижний земский суд Погарского уезда очередное «доношение», которое в подробностях раскрывает суть проблемы. Оказывается, не всегда выполнялись судебные предписания, бесполезными были уговоры заседателей суда, лица, принимавшие людей без внимания к «месту прописки», не спешили или вовсе отказывались их возвращать606. Кстати, А. М. Лазаревский на многих примерах показал, что в Малороссии порядка с крестьянскими переходами не было607. Вот и возникает вопрос: разве панам удалось бы самостоятельно, без указа 1783 года справиться с проблемой? Да и так ли уж неправ в этом случае был А. П. Шликевич?
В определенной степени характер отношений Полетики с подданными, мужиками, раскрывается на основании текста его завещания (от 20 ноября 1784 года), в десятом пункте которого он писал: «Что ж касается до людей наших, бывших вольных, а ныне к нам в ревизию добровольно записавшихся, то об оных прошу и советую жене моей, чтоб она, кто из них пожелает отойти, дала им отпускныя с тем, чтоб они записывались в ревизию, где пожелают, а из нашей выключены были, ибо таковое им от меня обещание дано и грешно будет не додержать им слова»608.
Законник, юрист в обществе, которому пока были нужны не столько юристы, сколько «стряпчие»609, Г. А. Полетика не мог не соблюдать в точности не только новые предписания верховной власти, изменившие характер социальных отношений на Левобережье, но и свои договоренности с крестьянами, базировавшиеся на традиции. И все же, думаю, подход этого неординарного человека к новым общественным реалиям, постепенно оформлявшимся в крае под влиянием ревизии 1782 года и царского указа 3 мая 1783 года, не был исключительным. Подобные «договорные» отношения, вероятно, возникали и между другими помещиками и их мужиками.
Указ 3 мая
ЧИМ. Ал. 502/95/8. Л. 1 – 1 об.
«Завещание Григория Андреевича Полетики, 1784 г., 20 ноября» (см. в публикации: Частная переписка Григория Андреевича Полетики // КС. 1895. Июль – август. С. 91).
А. С. Лаппо-Данилевский, исследуя ход создания во второй половине XVIII века «Описания внутреннего правления Российской империи» (прототип «Полного собрания законов») и касаясь проблемы правосознания российского общества, показал, насколько малоуспешными к середине 1770‐х годов были меры правительства по организации юридического образования при неимении необходимости его получать (в 1765 году на юридическом факультете Московского университета учился только один студент). Поэтому и в Законодательной комиссии 1767–1774 годов «многие еще обнаруживали отсутствие самых элементарных знаний по части русского законодательства и очень мало были знакомы с общими началами права» (
