от чая мы с Танькой отказываться не стали…
Во время светской беседой за чаем выяснилось, что у одной из так называемых продавщиц, есть муж и часть одежды она складирует у него в одной из комнат. С мужем они вместе не живут, но и не разводятся за ненадобностью, но у Ирины квартирка однокомнатная, а у ее мужа трехкомнатная – по этой причине она и складирует там вещи. Плюс муж оплачивает большую часть расходов, которые несет Ирин бизнес, так как прибыли он не несет практически никакой. Я начала покрываться противным липким потом, потому что вспомнила тут же, что у Володи была бывшая жена, хранившая у него в квартире в одной из комнат вещи, которые она возит из Франции. Володя всегда подчеркивал, что жена бывшая, что шмотки не раскупаются и периодически открывал «закрома» и щедро предлагал что-нибудь себе оттуда выбрать (бесплатно, разумеется). «Бывшая жена, – говорил он, – все равно ничего не заметит. Бери все, что хочешь!» Я всегда отказывалась, но Володя иногда вытаскивал что-нибудь (кстати, идеально подходящее мне и по размеру и по стилю) и силком заставлял мерить, а потом и забирать с собой. Вещицу он аккуратненько складывал в пакетик и настойчиво отдавал мне.
– А как зовут твоего мужа, – постаралась нейтрально поинтересоваться я, терзаясь дурными предчувствиями.
– Володя, – ничего не подозревая, ответила Ира, – он большой души бизнесмен. Богатый страшно, но живет аскетом – ничего ему якобы не надо, и я его тем сильно и раздражаю, что мне всего надо.
Я понимала, что совпадений уже достаточно, и мир оказался в который раз ужасно тесен. Уточнять Володин адрес не нужно – я была уверена, что он это он. Я не могла понять, почему мне так больно и неприятно. Наверное, потому что Ирина была совсем не дурна собой, да к тому же и женой она была вовсе и не бывшей, а настоящей. То что они живут не вместе не играло особой роли – ведь надо было зачем-то Володе врать про то, что они разведены.
Впервые я так страдала из-за мужчины. Я не видела даже и причин для такой тоски – я ведь и сама была глубоко замужем и не собиралась разводиться, мне должно было бы быть все равно совершенно, но мне не было все равно. С горя я предложила Татьяне поехать в ГУМ, чтоб хоть что-то купить и соответственно полечить сердечную боль магазинной терапией. На работу я в тот день махнула рукой – не было сил обсуждать рабочие вопросы, когда все о чем я могла думать, заключалось в обсасывании вопроса «Ну почему он мне сказал неправду? К чему бы это?»
С Таней, естественно я не могла не поделиться. Сжимая кулек со свежеприобретенным свитером, сидя в кафе напротив ГУМа, я мучила подругу своими дурацкими вопросами. Мучить Таню в принципе было бесполезно – она не была замужем, детей не имела, о всех мужчинах была не очень высокого мнения. Татьяна тут же переставала что-либо понимать, как только речь заходила о более высоких материях, чем секс. Потом много лет спустя она вдруг ощутит на собственной шкуре, что такое любить – рано или поздно, наверное, это переживает в своей жизни каждый, а некоторые и по нескольку
