размер этого риска может показать статистика по небольшому городку Орлов Воронежского края. В 1680–1691 гг. там было получено 170 известий о приходе вооруженных врагов – татар, ногаев, калмыков, воровских казаков и даже староверов, подавшихся в разбойники.[108]
Вооруженный земледелец, постоянно рискующий своей жизнью, оставался центральной фигурой степного пограничья России.
Яркую картину создает обычно строгий М. Любавский: «Невольно проносятся в воображении образы этих людей, стоящих караулом и разъезжающих дозором по степи, терпящих всевозможные лишения – холод и зной, голод или жажду, но ревностно выслеживающих и подстерегающих татарина, строящих городки и валы, копающих рвы, вбивающих забои и надолбы в реках, на местах переправы валящих лес; чудятся выстрелы, крики и стоны этих людей, бьющихся не на жизнь, а на смерть, в степи с встречными татарскими отрядами или отражающими их от стены своих городов, от вала или засеки; слышишь набат государева вестового колокола, созывающего из окрестностей русское население в крепость; видишь столбы дыма и пламени, поднимающиеся над русскими городами и селами, полчища татар, мчащихся с добычей на юг».[109]
Усилия московских правительств по освоению Дикого поля и построению глубокой обороны южных окраин дали очень весомые результаты для всей страны.
Со времени создания Белгородской черты и до конца века запашка в южных уездах увеличилась в 7 раз. Не меньшими были и цифры увеличения населения – несмотря на сохранявшуюся угрозу набегов.
В 1646–1678 гг. население России (в постоянных границах) выросло с 4,5–5 млн до 8,6 млн. Из них в черноземных районах, освоенных за предыдущий век, проживало уже 1,8 млн человек.[110]
Юг сделался источником хлеба для всей страны, поставки достигали в это время уже 1 млн пудов в год.[111] Существовавшая ранее угроза общего голода была снята. И хотя последние десятилетия XVII в. стали самыми холодными в письменной истории России, людям из северных регионов было куда уходить.
Начатая в середине XVI в. колонизация Дикого поля спасла Россию от синусоиды демографических колебаний. А ведь демографические законы для аграрных обществ суровы. И Magna Charta[112] не уберегла Англию от долгой депопуляции, которая началась в 1280-х гг. Ее население упало за последующие два века с 6 млн до 2,2 млн человек, почти в 3 раза.[113]
Центральная и Южная Русь в последнюю треть XVII в. обрели самое настоящее изобилие, которое отмечали и иностранные наблюдатели. Подобного русское простонародье не знало ранее и не будет знать еще 250 лет. В населенных имениях сокращалась барщина. Правительство отказалось от повышения прямых налогов.
О благополучии свидетельствует и тот факт, что нельзя было найти наемных работников за плату в 20 кг зерна в день на юге, в московском регионе – за 10 кг.[114]
Создался своего рода «жирок» – который затем использует для своих преобразований и войн Петр Великий.
Можно сказать, что весь блестящий начальный
ДСА. С. 118.
Там же.
Magna Carta – грамота короля Иоанна Безземельного, ограничивающая права королевской власти в пользу аристократии.
Там же. С. 15.
Там же. С. 117.
