тетрадкой была нестерпимой. А расставание, случись оно, станет необратимым: переписать стихи заново было бы жульничеством, а Зигфрид был гордым дракончиком. Поэтому не будем же к нему слишком строги, когда узнаем, что перед самым сном он все-таки не удержался и разок перечитал всю книжку от корки до корки, чтобы стишки остались хотя бы в его памяти. Как знать, быть может спустя годы Тень все же сжалится и разрешит Зигфриду заново предать его сочинения бумаге? На этот случай хорошо бы запомнить хотя бы пару строчек!
Вот самый грустный стих. Он как нельзя лучше соответствовал настроению Зигфрида и дождику, который начал тихонько шуршать за окном:
Дракон грустит, сражен тоскою,
Волною горести накрыт.
Обманут ветреной судьбою,
Раздавлен, брошен, позабыт.
А когда совсем стемнело и все добропорядочные дракончики уже видели третий сон, Зигфрид, испытав пронзительный укус вдохновения, вскочил с кровати и бросился к письменному столу (таковым был обеденный стол, который служил письменным в необеденное время). Дракончик зажег свечку, обмакнул перо в чернильницу и написал на чистом листочке бумаги такие строки:
О! Где волшебные минутки?!
Куда уносятся они?
Как стебель вялой незабудки
Печаль иссушивает дни.
Кто клятву даст мне сил нарушить,
Что я во гневе буйном дал?
Как чести бастион порушить,
Что в путы душу мне связал?
Колодезь слез моих уж полон,
Но утоленья горю нет!
И наводнением соленым
Грозит мне скорбный мой обет.
Измотанный, уставший, но немножко довольный, он отправился спать. Хоть что-то пусть останется мне, думал Зигфрид, ведь этот новый стишок – он не из книжки!
А завтра будет новый день, завтра будут новые решения. И пусть драконьи сердца остынут к бедному Зигфриду, пусть драконьи глаза увидят в нем предателя, пусть драконьи лапы откажутся пожимать его, Зигфридову лапу. Пусть! Все это не так важно, когда ты знаешь, что ты Дракончик, Который Поступил Правильно.
Тьма
Настал новый день. Зигфрид почувствовал, как солнышко пробивается сквозь занавески и тихонько греет мордочку и одеяло – он потянулся, довольно вытянул хвост стрункой и от радости собрался уж было вздремнуть еще.
Так уж повелось, что Зигфрид очень ответственно относился к распорядку своего дня. Несмотря на то, что порою по велению музы ему приходилось засиживаться глубоко за полночь, рассвет очень редко находил его спящим. Дракончик вставал рано и принимался хлопотать по хозяйству. И надо же было такому случиться, что накануне ночью муза посетила Зигфрида заметно позже, нежели он к тому привык, а посему даже бдительная совесть и чуткий организм не уберегли его от страшного.
Осознание
