бесформенным студнем в узких длинных трещинах смёрзшейся почти до состояния камня, хуже души ростовщика и сострадания могильщика, почвы. Когда-то, судя по остаточным признакам, это был вполне плодородный чернозём, но что-то убило его так же, как и весь остров. Путнику даже показалось, что туман, изучавший его с любопытством учёного, собравшегося препарировать новое подопытное создание, как-то замешан в нынешнем плачевном положении острова, и даже той покинутой деревни, что эта выцветшая до сходства с тонким саваном мозглая знобкая дымка обладает подобием самосознания. Безумие, наверно… Однако, путник не спешил сознаваться в том, что ему на ум приходит мнительная чушь. Он отломил кривой сук от ближайшего дуба и положил перед собой, начертил мелом треугольник с маленькими зубчатыми стилизованными изображениями горящего пламени на каждом из углов, и сухая голая ветка вспыхнула, превращаясь в готовый факел. Вооружившись этим самодельным оружием против сумрака, окутавшего мир вокруг, путник крадучись двинулся дальше. Конечно, остаться незамеченным он не рассчитывал, просто такой шаг, мягкий и плавный, был для него привычным во время выполнения заданий. Он старался не суетиться сверх необходимости и производить поменьше шума, даже точно зная, что добыча уже учуяла его, и готовится дать отпор.
Храм, издалека напоминающий приплюснутый сверху гриб, а вблизи – обращённую в скульптурное изваяние медузу, врывшуюся застывшими в разгар конвульсивных извиваний щупальцами глубоко в грунт. Бахромчатая мятая "шляпка" производила тягостное впечатление запущенного нездоровья. Строение имело мшистый оттенок, на ощупь оказалось обжигающе-холодным. Входа не было, лишь в боку зияла пробоина, достаточно крупная даже для взрослого человека. Огонь, разожжённый путником, от близости к этому странному сооружению панически задёргался, и всего через пару секунд полностью угас. Заметил гость острова и ещё кое-что – туман вытекал именно изнутри этой постройки – если, конечно, её создали рукотворно, в чём он также преизрядно сомневался. Она интуитивно воспринималась как грязная, источник скверны и разнообразных напастей. От неё аж мурашки по коже побежали, а ведь красноволосый не относился к числу повышенно впечатлительных. Сознание голосовало против визита внутрь, подсознание и вовсе истошно вопило, требуя убраться как можно дальше, и, желательно, бегом. Но… Путник явно не привык прислушиваться к своим страхам, когда надлежало выполнять дело. Да, один погасший огонь сказал ему куда больше, чем ему хотелось бы знать. Да, не надо было обладать семью пядями во лбу, чтобы смекнуть – шансы никогда больше не выбраться оттуда настолько высоки, что их лучше не анализировать и не оценивать, чтобы руки заранее не опустились. Да, никто не заставлял его лезть туда в одиночку, даже формулировка поставленного приказа, и он был наделён полномочиями запросить помощь из столицы. Но красноволосый с малолетства проявлял любознательность и самоуверенность, и он не мог не соблазниться
