неповторимое и удивительное, а пока что всё сводится к одному и тому же – к двум помидоркам да огурчику.
В безмолвных коридорах больницы отчётливо слышался звук вентилятора. Вокруг воцарилась странная тишина. То ли пациенты закончились, то ли в операционных спасли уже всех, кого могли. И всё бы замечательно, если бы не внезапный рингтон на моём телефоне, который настолько ужасен, что даже прекрасен, ведь если меня он раздражает, то окружающих он раздражает во стократно. А я обожаю, когда кто-то бесится по пустякам.
– Алло, мам?
– Привет, милый. Как твои дела?
– Всё хорошо. Сижу… Смотрю на детей, которые играют на детской площадке. Ты как?
– Ничего. Ты помнишь, какой сегодня день?
– Да, мам, я помню.
– Хочешь прийти сегодня?
– Куда?
– Ко мне.
– А можно?
– Да, Семён сегодня на работе допоздна. Ты можешь прийти, помянем отца.
– Почему ты раньше не позвонила?
– Не могла раньше… Так тебя ждать?
– Буду через час где-то…
– Хорошо, буду ждать тебя, дорогой.
– Целую тебя, мам.
– И я тебя, сынок.
Я не люблю затрагивать тему своего родного отца. Он погиб, когда мне было восемь. Разбился в автоаварии. Тогда я очень сильно переживал на счёт всего этого: похороны, нотариусы, долги, которые надо было погасить. Пока я ходил в школу, моя мама бегала с одной работы на другую и пыталась одновременно прокормить меня и себя, а заодно расплатиться по кредитам. В те годы я видел её реже, чем своих бабушку с дедушкой. Длилось это до тех пор, пока мама не встретила моего будущего отчима, Семёна. Тогда-то мы продали свою квартиру и перебрались в его. Выбор был небольшим: надеяться на силы матери и её родителей, либо принять помощь, предлагаемую Семёном. Поначалу мне он казался славным, но в качестве отца я его никогда не воспринимал. Да и славным он был только до тех пор, пока не нажирался в хлам. Кто мог знать, что чувак в погонах, который служит в ОМОН, такой свинья в личной жизни? Когда отца не стало, всё пошло наперекосяк. Поэтому я предпочитаю забыть всю эту историю и жить дальше.
Я зашёл в палату к Диме, чтобы попрощаться. С минуты на минуту должны были приехать его родители, а я не хотел смотреть на их замороченные физиономии, а уже тем более что-то объяснять. Ох, несладко же придётся моему другу: ему предстояло объяснить случившееся, но куда страшнее – смириться со шрамами, которые останутся навсегда.
Когда я добрался до того места, где живёт моя мама, уже стемнело окончательно. Она жила в бедном спальном районе, где частенько сидят бабушки на скамейках и прикармливают бездомных котов и голубей. Во дворах здесь не было чудных детских площадок: лишь горка да качели, на которых я очень любил кататься в детстве. В квартирах пятиэтажного дома горел свет, но я без особого труда узнал то самое окно, откуда мама раньше
