Людовика Пятнадцатого, сразу после того как вы, совсем молодой человек… вам было двадцать пять лет и три месяца… взялись учить сестер короля играть на арфе, за вами начал следить тайный агент Барро. А после того как вы стали известным литератором, ваш хороший знакомец, шеф полиции господин де Сартин… видимо, он глубоко ценил вас и оттого назначил следить за вами сразу троих. В том числе одного вашего близкого друга. Мне не хотелось бы разрушать ваши иллюзии… я его не назову… тем более что он был гильотинирован в девяносто третьем году. «О покойниках – только хорошее»… А после падения короля, по личному предписанию… да, да, столь ценившего вас Дантона, за вами надзирал секретарь революционного Трибунала гражданин Напье с целой командой осведомителей.
– Напье?! – вдруг оживился Бомарше.
– Да, тот самый, который был при казни Антуанетты… И хотя после революции количество осведомителей резко увеличилось, в девяносто четвертом году в вашем деле возникает некая печальная пустота. Что делать – Напье был гильотинирован вместе с помощниками… А Робеспьер уже никого не назначал следить за вами, ибо предназначил вас для эшафота. Но потом и сам Робеспьер…
– Увы. Да и я вместо гильотины…
– Отправились за границу. Оттого возник печальный промежуток… Но теперь и я кого-нибудь вам назначу.
«Последнюю фразу Фуше произнес застенчиво».
Бомарше странно улыбнулся и сказал:
– Вы думаете? – он помолчал и добавил: – Однако какая поучительная, какая горькая история…
– Именно. Люди, о которых вы ничего не знали…
– Но которые все знали обо мне…
– Эти столь близкие к вам люди…
– Которые столько трудились и, безвестные, уходили из жизни, даже не оплаканные мною… Что ж, вы уже говорили: смертны люди, но не доносы. «Ваша Вечность» – так обращались к цезарям. На вашем месте я так же обращался бы к стукачам.
– К доносителям! Но вернемся к содержанию богатого наследия, которое я от них получил. Эти донесения – единственно правдивая, хотя и тайная биография великого Бомарше. Я готов вкратце ее поведать, чтобы вы могли сами судить о выгодах сделки, которую я предлагаю. Товар лицом…
– Точнее, задницей. Грязной задницей.
– Как легко с вами разговаривать! Сразу видно, что вы успешно занимались торговлей… Итак, начинаем сначала. У Андре Шарля Карона родился сын Пьер Огюстен. Пока еще – Карон…
«Что Бомарше кого-то отравил…»
– Кстати, отличное начало пьесы, – сказал Бомарше. – Занавес открывается – и долго бьют часы… Ибо рождение Бомарше случилось ровно в пять часов. Во всех комнатах у отца-часовщика били по очереди чуть отстающие друг от друга часы. Надеюсь, что хотя бы в это время за мной…
– Верно. Тогда за вами никто не следил.
– Неужели я мочил пеленки в одиночестве, без доносов? Как скучно!
– Ничего, маленький Карон скоро
