квартиру, Галина. Теперь людей везде как собак нерезаных.
Александр Дмитриевич робко спросил:
– Вы не слышали о том, что… о фабрике… что случилось с моей фабрикой?
– Закрыта, – внезапно рявкнул Василий Иванович, – они не смогли запустить ее. Закрыта. Как и все остальное.
Мария Петровна залилась кашлем.
– Такая проблема для вас, Галина, такая проблема! Девочки ходят в школу? А как вы собираетесь получить продовольственные карточки?
– Но, я думала, нэп и все такое… сейчас у вас есть частные магазины.
– Конечно, нэп, новая экономическая политика, конечно, сейчас разрешили частные магазины, но где взять денег, чтобы покупать в них? Там заламывают в десять раз больше, чем в продовольственных кооперативах. Я еще ни разу не была в частном магазине. Нам это не по средствам. Это никому не по средствам. Мы не можем позволить себе даже сходить в театр. Лишь раз Виктор взял меня на постановку. Но Василий – ноги Василия не будет в театре.
– Почему же?
Василий Иванович поднял голову, его взгляд был суров, когда он торжественно произнес:
– Когда родная страна в агонии, развлекаться – непозволительная беспечность. Я в трауре – по моей стране.
– Лидия, – спросила Ирина своим бодрым голосом, – ты еще не влюблена?
– Я не отвечаю на неприличные вопросы, – ответила Лидия.
– Я скажу вам, Галина, – снова заспешила Мария Петровна и вдруг захлебнулась кашлем, но несколько мгновений спустя продолжила: – Я скажу вам, что вы должны сделать – Александр должен устроиться на работу.
Галина Петровна выпрямилась, словно ее ударили по лицу:
– На советскую работу?
– Видишь ли… любая работа – работа на Советы.
– Пока я жив – никогда, – с неожиданной силой произнес Александр Дмитриевич.
Василий Иванович уронил ложку – она звякнула о тарелку; безмолвно и торжественно он протянул над столом свою громадную ладонь и пожал руку Александру Дмитриевичу, бросив мутный взгляд на Марию Петровну. Она засуетилась, проглотила ложечку пшенки и закашляла опять.
– Про тебя, Василий, я ничего не говорю, – тихо возразила она. – Я знаю, ты не одобряешь и… м-м, никогда не одобришь… Но я всего лишь думала о том, что в этом случае они получат хлебные карточки, сало и сахар. Советские служащие получают это время от времени.
– Прежде ты станешь вдовой, Мария, – сказал Василий Иванович, – чем меня заставят пойти работать на советскую власть.
– Я ничего такого не говорю, Василий, только…
– Только прекрати нервничать. Проживем как-нибудь. Еще не известно, что будет впереди. У нас еще есть что продать.
Галина Петровна посмотрела на гвозди в стенах, затем на руки своей сестры, знаменитые руки, которые рисовали художники и о которых было написано стихотворение «Шампанское и руки Марии». Они замерзли до темно-фиолетового цвета,
