мотнула головой художница, не удержавшись, однако, и оглянувшись на Гаева. Тот не сводил с нее пристального взгляда. Глаза у него были голубые, неуютно холодные, похожие на кусочки льда.
– О нем стоит подумать, – настойчиво нашептывала Эрика, неожиданно обнаружившая повадки свахи. – Кажется, свободен. Делец, умница. Денег куча. Гражданство двойное, Латвии и Норвегии. Говорят, отец у него был норвежец, капитан рыболовецкого судна, а фамилия у Гаева по матери, потому что в официальном браке родители не состояли. В любом случае, неплохой вариант.
– Хватит, несмешная шутка, – отрезала Александра, стряхивая руку Эрики со своей талии.
– Да я не шутила, – без обиды ответила та. – А вон там, в углу, Ира с Арбата, стоит спиной, узнала? Думаю, вас не нужно представлять.
Александра действительно даже со спины узнала женщину, которая негромко разговаривала по телефону, и рада была тому, что не придется с нею немедленно здороваться. У нее как-то вышла серьезная стычка с этой владелицей антикварного салона на Арбате. Один клиент Александры, часто отдававший ей картины на реставрацию, принес приобретенное в салоне Ирины полотно. Когда художница начала с ним работать, обнаружилось, что перед нею умелая подделка под начало девятнадцатого века. Вышел скандал, владелец фальшивки подал на упиравшуюся Ирину в суд. Свидетелем выступала Александра. Дело кончилось мировым соглашением, Ирина смирилась с заключением экспертов, забрала картину и выплатила компенсацию. Разумеется, после этого эпизода обе женщины не слишком стремились встречаться.
Ирина будто почувствовала взгляд художницы спиной. Она обернулась, и ее заметно передернуло. Александра слегка наклонила голову в знак приветствия. Владелица арбатского салона, чуть помедлив, так же кивнула в ответ. Приличия, во всяком случае, были соблюдены.
В следующий момент Александра забыла и о своих врагах, и о друзьях. Она разглядела наконец картины и остановилась, пораженная, спрашивая себя, как подобное мероприятие в центре Москвы обошлось без огласки, без журналистов, без участия авторитетных в среде собирателей лиц?
Все три картины, торжественно расставленные на мольбертах на фоне белой стены и подсвеченные маленькими прожекторами, были ей известны еще со времен учебы в Академии художеств. Александра не видела полотен воочию, но сейчас узнала их по фотографиям и репродукциям.
Когда-то, сдавая экзамены, она проклинала требования знаменитой и безжалостной к человеческим слабостям «Репинки». Ответив на вопросы билета, требовалось еще выдержать самое страшное испытание. Преподаватель показывал черно-белые снимки произведений искусства, числом до десяти, а студент должен был озвучить название картины, если речь шла о живописи, имя художника, год создания полотна, материал, где экспонируется. Наиболее дотошные студенты могли с точностью до сантиметра вспомнить размер шедевра. Александра как огня боялась этих блиц-допросов, во время которых у нее предательски слабела память. Обычно она описывала две фотографии из десяти,
