такой ник, можно гарантировать, что никто не будет цитировать тебя как тебя.
– Почему? Цитировать-то все равно можно.
– Нет. Цель была достигнута на пять полных лет.
– То есть тебя пять лет не цитировали в прессе?
– Мой ЖЖ – нет. Пять полных лет это было табуированное слово для местной прессы. Потом уже, когда, блядь, Головинский суд рассмотрел иск Льва Сигала к журналу dolboeb[13] и половина иска была посвящена размещенным в этом журнале комментариям, Газета. ру написала, что моя большая заслуга перед отечественными блогерами состоит в том, что я сделал слово «долбоеб» частью делового оборота в виде судебных документов.
На этом, впрочем, Носик не остановился. В апреле 2009 года он запустил универсальный справочный портал с не менее табуированным для российской прессы названием WhoYougle, а в ноябре получил за нее Премию Рунета в номинации «Здоровье и отдых». За месяц до этого мы с Носиком и его женой Аней Писаревской провели несколько дней в кинотеатре «35ММ» на конкурсных показах кинофестиваля «Завтра/2MORROW», где Носик был в жюри блогеров. На второй день общение наше приняло конвенциональный характер. Носик ловил какое-нибудь слово в разговоре – например, «веник» – и говорил: «А я знаю рифму к слову “веник”». «Хуеник», – незамедлительно отвечала я, и Носик расцветал счастливой улыбкой. «Это потому, что ты поэт», – торжественно объявлял он. «Нет, это потому, что Юля провела с тобой много времени», – смеялась Аня.
Поэтому, что бы Носик ни говорил о своих мотивах, сочетание букв dolboeb уж никак не было для него случайным. Мат – такая же торговая марка для него, как и для Тёмы Лебедева; разница в том, что Тёма ограничивает его употребление публичной сферой (то есть матерится только в своем ЖЖ на глазах у нескольких десятков тысяч читателей), а Носик с удовольствием матерится как в ЖЖ, так и в личном общении, и в интервью для прессы. Он и в современную литературу вошел как персонаж, наделенный двумя исключительными качествами: доскональным знанием компьютера и интернета и виртуозным владением ненормативной лексикой.
«Носик оказался приветливым человеком лет тридцати с небольшим. У него были большие грустные глаза, длинные тонкие пальцы и голубая кипа, прикрепленная к почти бритой голове, судя по всему, двусторонним скотчем. Носик прочел нам небольшую лекцию про безопасную почту, ухитрившись практически ни разу не воспользоваться нормативной лексикой.
Он говорил примерно так: “Сначала заебениваем вот такую хуйню, чтобы злоебучие пидоры отсасывали не нагибаясь (Носик левой рукой каллиграфическим почерком выводил командную строку), потом – хуяк – ебем блядских мудозвонов в жопу этим пассвордом, а потом – пиздим эту поебень…” Мы с Антоном благоговейно вслушивались и понимающе качали головами. Мотя сидел с отсутствующим видом.
– А если нас все же попытаются выследить? – робко спросил я.
– Нам по хую все, что им не по хую. А
На самом деле табу на слово dolboeb в прессе продержалось всего три года. В 2004 году Лев Сигал в своем ЖЖ sorex написал целую статью о нелегальных рабочих на стройках компании «Дон-Строй». Носик в своем ЖЖ dolboeb написал, что статья лживая и, вероятно, заказная. Сигал оскорбился и подал в суд, обвиняя dolboeb’а, а вместе с ним и Носика в клевете, оскорблении чести, достоинства и деловой репутации, и потребовал один рубль в качестве компенсации. Однако на слушание истец опоздал, в связи с чем дело было закрыто, а судебное решение так и не вынесено.
