что я будто достоинзахвата за шею –
он считал это
братскими объятиями.
останется
в его флаконах.
И я не стану больше
засыпать, ожидая,
что если я трону
хоть один флакон,
то сразу получу
по шее.
Но мне чудится: его рука
уже хватает меня за шею
и гнет голову,
стоит мне лишь подумать,
что я не буду больше засыпать
и думать о том,
что он
рано или поздно
придет домой, потому что
он уже не придет, и, наверное,
я должен любить его больше,
как будто он мой любимчик,
но это трудно,
потому что,
он был мне только брат, и уже тогда
был моим любимчиком.
наша комната
как будто
накренилась.
Раскололась.
Наполовину опустела.
Наполовину вымерзла.
И стало так странно
видеть
один ящик
посреди
нее.
он так странно смотрелся,
подавая мне знак, как будто
то, что было внутри него,
могло бы сразу все исправить.
Я дергал и тянул его,
хватался за него и тащил,
пока он не открылся,
пусть даже всего на дюйм.
Но этого хватило,
чтобы мои пальцы
скользнули внутрь и нащупали
холодную сталь.
Пушка.
Ремешок.
Кусок.
Печенька.
Горелка.
Печка.
Секач.
Шпалер.
Ствол.
Станок
для ПРАВИЛА № 3.
Его на районе все знали
за его жуткие вопли,
он орал как сирена, но при этом
был милый, как его имя.
много трепался, и все потому,
что был коротышкой, но я считаю,
это из-за того, что мать еще в детстве
отдала его учиться на акробата,
а если ты носишь трико
и умеешь ходить «колесом»,
то сумеешь и защитить себя
или говорить, что сумеешь.
лучшее, что он сделал для Шона, –
научил его трюку «сальто с перекладины».
Худшее, что он сделал для Шона, –
он застрелил его.
это когда ты висишь
вверх ногами
на перекладине
и раскачиваешься
вперед и назад
сильней и сильней,
пока не наступает
момент, и ты освобождаешь
ноги и летишь
с перекладины, надеясь
встать на ноги.
Все дело в расчете времени.
Если ты отпустишь
ноги
