пиваемой с листа –Не забывала чтоб, откуда
Летучесть стати и лица…
Не забывают Житне-Горы,
Коль потихонечку зовут
В свои предангельские хоры,
На свой предвечный чистопут
Под стражу киевской Софии
И перворусского Креста –
В родимость Отческой стихии,
Мною читаемой с листа
Укромной летописи рода…
Душа моя, с каких же пор
Хранит предрайская природа
Меморию[1] от Житне-Гор?
Музыка рода
Берёзы и дети, кресты и купавы,
Вещующий ветр и живая вода –
Для плоти и духа, для доли и славы
Трудился-молился мой род навсегда.
Из ниток лозовых, из вишенных бусин
Сплеталось монисто для всякого дня,
Роняли перо перелётные гуси –
Вослед поклонясь, подбирала родня.
Копилась великая музыка рода,
В ней пели петуньи, цвели петухи,
Скользила меж пажитей реченька Росса,
Пока не стекла – до слезинки! – в стихи.
Жива ли? Я помню холмы и долины
В родном государстве с названьем села,
Они-то на месте, они-то из глины
Да жилы древесной, а речка – из сна.
Из сретенья сердца и времени века,
Закончится век мой – закончатся сны,
И так уж цветная вишнёвая ветка
Растерянно тает белей белизны.
Во снах ли? Ужель наяву не воспета…
Авось, приживутся родные лады,
И музыка молниеносного света
Продолжится пеньем протяжной воды.
Томлюсь: увеличу ли музыку рода?
Ведь сколь на душе шелковья́-суровья́!
Иль нищим порывом пиита-рапсода
По ветру пустому развею ея́?
Из города
Шлях накатан – долог путь:
Села баба отдохнуть
При дороге, под кусток,
Развязала узелок:
«Дай-ка малость посижу,
На гостинцы погляжу.
Малолетке-дочке – бант,
Парню к дудке – барабан.
Деду – новые очки,
А свекрухе – рушнички.
Самому-то я на славу
Прикупила, вишь, отравы –
Заграничный табачок,
Золотистый мундштучок.
А себе-то ничего…
Ну так что же из того?
С сыном в дудку погужу,
Дочке бантик повяжу,
Посмеюсь со стариком,
Оботруся рушником,
Погоняю мужика:
Не кури, мол, табака…
Шумно станется в избе,
Вот и спраздную себе».
Дорога к дому
Куда мы едем ночью на подводе?
От взгляда солнца волчьего укрыто
Шершавою рукою материнской
Татьянино бессонное лицо.
О, Господи!
Уже тогда – Татьяна,
Тогда уж с полным именем носилась,
Как с расписной, набитой чудом торбой,
Дни обживая, словно погремушки.
Но
Мемория – памятная записка.
