соберутся к девяти. Но ждать до завтра Славик не мог. В душе накопились разные слова, а на языке вертелись выражения, которыми навряд ли стала бы оперировать уважаемая в городе газета.
Но вот мужчина сорока примерно лет в сером костюме и в очках зашагал по коридору, по направлению к старому столу, сидя на котором Славик коротал время в томительном ожидании. Увидев уверенный взгляд из-за стекол очков, доброжелательную улыбку и волевое лицо, водитель машинально пожал протянутую руку, и все заготовленные выразительные эпитеты и красочные сравнения куда-то делись сами собой. И тогда он просто, монотонным голосом и совсем без мата, рассказал корреспонденту, насколько губительной для него стала эта статья, Что он – совсем не такой, и никакой не созидатель, и не новый человек. Что потерял лучшего друга, а весь первый таксопарк, а скорее всего и второй, Лапчева, что на 25-й Чапаевской, теперь потешается над ним, считает «швыцаром», а может и того хуже. А потом спросил, что же ему теперь делать?
Корреспондент все внимательно выслушал. Вздохнул. И сказал:
– Если Вас действительно интересует мое мнение, то вот, что вам делать, Слава. Во-первых, с другом помиритесь. Он вас обидеть не хотел, это водка в нем говорила. А во-вторых – ничего не делайте больше. Я виноват перед вами, Слава, я хотел, как лучше, а оно вот как вышло… Но не публиковать же теперь опровержение. Писать для газеты – моя работа.
О статье через месяц-другой все забыли. Славик был прощен Витьком. Только про благородство при нем лучше было не говорить.
Викуся из техотдела
Потолок технического отдела был потрескавшимся, с желтыми пятнами. Особенно мрачно выглядел он в понедельник, зимним утром, при свете засиженного мухами за много лет круглого мутного светильника. Сеня перевел свой взгляд на открывшуюся дверь, и увидел Викусю, отряхивающую с себя мокрый снег. Лиза уже сидела за своим потрескавшимся желтым столом (в обед – сто лет), и наводила утренний марафет.
– Привет девчонки, мальчишки! – заголосила Викуся – у кого есть закурить?
Шел 1989 год. С «закурить» были проблемы. Знакомые приносили с табачки полуфабрикаты сигарет, длиннющие, как полярная ночь, нерезаные макаронины, набитые скверным, вонючим табаком. Сеня отхватил ножницами сантиметров восемь от этой сигаретины и протянул вошедшей.
– Так, я в доле! – выкрикнула Лиза.
– Еще неизвестно, что ты во рту вчера держала, – парировала Вика.
– От такой слышу – не осталась в долгу Лиза. Это были такие шутки.
Поднялись на четвертый этаж к Ване. Ваня по договоренности с директором фабрики производил в отведенном ему арендованном помещении иконы. Технология состояла в наклеивании репродукций Рублева на куски ДСП и последующем покрытии их лаком. Иконы эти жена его продавала в горсаду. Мастер всегда был рад гостям, он включал электрочайник, иногда доставал крепленое вино (если было), всегда в початых бутылках. Закурили. Викуся
