но я этого и не ждала. Я получила столько любви, что на две жизни хватило бы.
Я услышала улыбку в ее голосе. Мой дедушка умер до того, как я родилась, так что я не бередила незажившие раны. Она вспоминала его с нежностью и печалью.
– Ходить на свидания было приятно. По большей части. Я встретила интересных людей, узнала много нового о себе самой. Поцеловала пару лягушек.
Я засмеялась, хотя и поежилась немного, подумав про бабушку и поцелуи в одном контексте.
– А что ты еще делала?
– Ну, путешествовала. Поехала в Париж на свое пятидесятилетие.
– Тебе тогда было пятьдесят лет?
Мы с бабулей обсуждали ее поездку в Париж сотни раз, пока она помогала мне учить французский. Она рассказывала о кондитерских и людях, о музеях и пейзажах. Я понятия не имела, что это было всего двадцать лет назад.
– А как ты считала, моя глупышка?
– В двадцать с чем-то, – пробормотала я, и бабуля засмеялась.
На ее каминной полке стояла фотография, где бабуля кружилась на фоне Эйфелевой башни, одетая в юбку-клеш и рыжевато-коричневое пальто. Лицо и фигура вышли размыто, но в каштановых волосах не было ни намека на седину.
– Мое первое путешествие в одиночку. Твоя мама училась в колледже, и я провела в Париже целых шесть недель. Шесть недель пугающей и восхитительной свободы. Одно из самых приятных воспоминаний.
– Ого.
Путешествовать одной. Например, в Нью-Йорк, ради участия в программе для сценаристов.
– Еще какое ого, – согласилась бабуля. – Честно говоря, я восхищаюсь собой в том возрасте – только не подумай, что я хвастаюсь. У той девчонки был кураж. И у тебя есть, милая. Ты лишь спроси себя, чего ты боишься больше всего, какой страх не дает тебе идти вперед.
Я немедленно ощутила во рту вкус воды из моего кошмара – я тону, голова под водой, легким нечем дышать. Плавание. Вот чего я боюсь больше всего на свете.
В дверь постучала мама – и тут же вошла, не оставив мне времени для ответа. Я каждый раз бесилась. Мама ни капли не признавала мои права на личную территорию, но пыталась замаскировать этот факт одним маленьким стуком.
– С кем ты разговариваешь?
Я прикрыла динамик.
– С Тессой.
Даже если бабушка и услышала, как я вру, она не выдаст меня, потому что забудет раньше, чем сможет рассказать.
Мама вздохнула и повернулась к двери.
– Ладно… Тебе завтра рано вставать. И ты увидишь Тессу утром, так что не виси на телефоне очень долго.
– Не буду, – сказала я закрывающейся двери. – Спокойной ночи.
Мама всегда была строгой, но на смерть Аарона она отреагировала новыми правилами и ужесточением старых – как будто, расписав мою жизнь по часам, она сможет меня защитить. Она постоянно предлагала мне выходить из дома и общаться – и одновременно ввела нелепый комендантский час. Она говорила, что если я захочу поделиться, она всегда рядом, а если я и правда
