центра инновационных технологий») снисходительно относился к Люсиным отлучкам. Общее дело не страдало: подругу могла прикрыть Дарья. Она всегда оставалась на посту – серьёзная и собранная.
Однако Люсино вольное обращение с производственным графиком всецело искупалось её страстной любовью к работе. Она получала истинное удовольствие от того, чем занималась. Влюбившись в химию уже в школе, Люся никогда не сомневалась в своём профессиональном призвании. Она рьяно проводила химические опыты и с религиозным благоговением замирала над колбой в ожидании результата. Она прыгала и радостно верещала, когда эксперимент заканчивался удачно.
А Дарья оставалась равнодушной, только методично, как робот, выполняла необходимые функции. Она, безусловно, была талантлива. Гены деда-академика и родителей, помешанных на химии, проявлялись во всём. Даша на ходу, не задумываясь, исправляла Люсину ошибку в расчётах. Люся могла час ломать голову, а подруге было достаточно беглого взгляда…
…В одиннадцать утра, когда Лев Дмитриевич в пятый раз поинтересовался, «куда запропастилась наша красавица», а Люсин телефон в сотый раз ответил, что «абонент временно не доступен», Даша начала волноваться. Она знала, что вчера Люся назначила свидание некоему Константину. Чем закончилось эта встреча? А всё ли в порядке?
К тому же Даше не терпелось выложить новость – она хотела рассказать Люсе о невероятных претензиях Репникова. Даша предвкушала праведный гнев и страстное негодование подруги, когда она услышит о пятистах восьмидесяти тысячах рублей.
Данила и группа поддержки (три студентки химфака) после занятий снова тусовались в больнице у Андрея. Но на этот раз вели себя скромно, не шумели.
Данила, «золотой мальчик», сын владельца крупной фармацевтической компании, тихо пожаловался другу, что никак не удалось отвязаться от эскорта, «ты же знаешь, они в меня влюблены, все три». Но девочки, если и были влюблены в Данилу, ловко маскировали это чувство: они, отталкивая друг друга, ворковали над Андреем и преданно заглядывали ему в глаза.
Вся эта суета порядком поднадоела раненому герою. Раньше, безусловно, друзья помогали – их мельтешение отвлекало от постоянной и выматывающей боли. Но сейчас Андрею стало гораздо легче. Прошлой ночью он вдруг проснулся от удивительного и радостного ощущения: понял, что именно сейчас у него ничего не болит. Потом всё началось опять, к утру его снова ломало и корёжило. Однако периоды хорошего самочувствия, почти нирваны, становились чаще и длиннее.
Теперь ему не нужны были посетители, он не хотел, чтобы его тормошили и развлекали. Андрей с удовольствием остался бы один в палате – в тишине, наедине с мыслями.
Почти каждое утро во время обхода он видел Елену Борисовну. Пятиминутная встреча, взгляд, улыбка, несколько методичных и безжалостных или ласковых прикосновений – беглый осмотр пациента… Всё это – жесты, движения – превращалось в огромное богатство, и потом целый день Андрей наслаждался им. Он вновь и вновь прокручивал
