жилье нашлось достаточно быстро. Причем, Два Ножа едва его не пропустил, не обратив внимания на то, что пестрая череда лачуг с торчащими где ни попадя окнами, на самом деле один большой одноэтажный дом, где наверняка обитало не меньше двадцати-тридцати семей. Обойдя это «общежитие» кругом, Представитель только убедился в своей правоте.
Двери и окна оказались и по ту сторону дома, то есть людей здесь жило вдвое больше. С той стороны дома тянулась череда выгребных ям, сараев, кучи мусора и несколько коптилен. Все это было понастроено… нет, понатыкано как попало, образуя целый лабиринт, по ту сторону которого наверняка находилось еще несколько таких же больших домов.
Теперь нужно найти квартиру…
На Два Ножа угрюмо смотрела чумазая кареглазая девочка лет шести… Нет, скорее всего ей семь или даже восемь, а такой маленькой она выглядит из-за постоянного недоедания и худобы. Ее диковатый затравленный взгляд чем-то напомнил Представителю то, как Цыпка впервые посмотрела на него из-за стальных прутьев клетки, и это решило все вопросы.
Два Ножа кивнул телохранителям и подошел к девочке.
– Ты живешь здесь? – спросил он так ласково, как мог.
Девочка, не мигая, уставилась на него и молчала несколько секунд. Потом сплюнула на землю и процедила неожиданно резким голосом:
– Кредит.
– Что?
– Кредит или я не буду провожать тебя к своей матери. Еще кредит, и я предупрежу вас до того, как вернется отец.
– Зачем?.. – начал было Два Ножа, но осекся. И так понятно, кем подрабатывает мать девочки. – Значит, мать дома?
– Да.
Островитянин вытащил из кармана десятку и подал девочке. Та бесцеремонно выдрала ассигнацию из его руки и, повернувшись на пятках, пошла вдоль дома.
Дверь «квартиры» девочки выходила на дорогу. К тому же, ее отделяло от края дома всего две других, и это было практически идеально: во внутреннем дворе все наверняка знали друг друга в лицо, и чужаков сразу бы заметили, рядом с дорогой же они не так будут бросаться другим в глаза. Скорее всего, про них все равно уже через день будет знать вся округа, но надежда на то, что про них быстро забудут, если они не слишком будут светиться здесь, оставалась. В конце концов, в этих трущобах наверняка появлялись и оседали чужаки – крестьяне с хуторов, разорившиеся жители лучших районов, да кто угодно.
Жилище девочки представляло собой единственную комнату с несколькими занавесками, прикрывающими спальные места, столом, несколькими стульями, камином да тремя большими сундуками. Здесь воняло мочой, дымом и рыбой.
Мать, копошащаяся у очага, обернулась и зло уставилась на вошедших. Это была худая и потасканная жизнью женщина лет двадцати пяти. Возможно, родись она в других условиях, выросла бы красавицей, но, видимо, и того, что осталось от ее возможных природных данных, было достаточно, чтобы пользоваться спросом у местных.
– Я
