там, почти все) лакуны – заполнить. Возможно, истинные гики обретут утешение в душераздирающе подробных описаниях клапанов, щупов, сенсоров, датчиков, шлюзов и фланцев, однако если в вашем сердце нет всепоглощающей любви к подобного рода объектам, можете смело пропустить «Семиевие» и дождаться следующего романа Стивенсона.
Йон Айвиде Линдквист
Химмельстранд[11]
Швед Йон Айвиде Линдквист – настоящий художник страха: ему подвластны все оттенки этого многогранного чувства (за вычетом, пожалуй, самых тривиальных и грубых). Страх-отвращение, страх-надежда, страх-жалость, страх-непонимание, страх-предчувствие беды, страх-неловкость и, пожалуй, самый яркий тон в его палитре – страх как неизбывная и бездонная тоска… Всем этим набором эмоций Линдквист раз за разом, без очевидных повторов и готовых схем, пишет полотна колоссальной глубины и тонкости. Никогда не унижаясь до банального «бу!», не злоупотребляя кровью и прочими спецэффектами, в любом своем тексте – от страннейшего вампирик-хоррора «Впусти меня» до вывернутых наизнанку историй о зомби («Блаженны мертвые») или призраках («Человеческая гавань»), писатель каждый раз и в идеальных пропорциях смешивает ужас с нежностью, а отторжение – с состраданием.
«Химмельстранд» в этом смысле не исключение. Заперев читателя вместе с героями в безликом и на первый взгляд бессобытийном пространстве, Линдквист примется аккуратно жать каждому из них (или, вернее сказать, «каждому из нас») на болевые точки, добиваясь реакции в диапазоне от сумрачного экстаза до возвышенного отчаяния.
Однажды утром обитатели четырех фургончиков-кемперов, заночевавшие в кемпинге посреди пасторального шведского пейзажа, просыпаются в совершенно непонятном месте. Во все стороны, сколько хватает глаз, простирается равнина, поросшая идеально подстриженным газоном, а над головой ярко синеет небо, лишенное солнца. Восемь взрослых (знаменитый футболист, красавица-модель, гей-пара фермеров средних лет, владелец деревенского супермаркета с женой и сварливый старик-предприниматель с хозяйственной супругой) поначалу пытаются обследовать окружающее пространство – одновременно агора- и клаустрофобическое, пересчитывают припасы и строят планы спасения. Дети (застенчивый мальчик и очень странная девочка) играют в диковатые, но, вроде бы, безобидные игры, а бигль Бенни и кошка Мод выясняют, кто в этом новообразованном биогеоценозе главный.
Однако довольно быстро выясняется, что окружающее безлюдье обманчиво: поле буквально кишит кошмарами, любовно адаптированными к характеру и персональной истории каждого из героев, а с небес время от времени изливается кислотный дождь. Но гораздо хуже то, что во всех обитателях кемперов клубится потаенный внутренний мрак, понемногу выдавливающий их за пределы безопасного пятачка и гонящий навстречу великому мраку, залегшему на периферии
М.: АСТ: Астрель-СПб, 2019. Перевод С.Штерна.
