будет, Сиф, Идун и Йорд уже сады закладывают, деревья быстро расти заставляют, пчёл созывают!
– Пчёл… В день последней битвы…
– Да, великий, – кивнул волк. – В день последней битвы. Только его прожить надо так, словно за ним всё равно их великое множество. Ты нас всех так учил.
– Тебя точно не учил, – покачал головой Отец Дружин.
– Не учил, да слово твоё далеко разносилось. – Волк лёг рядом. – Эх, и трудно ж вас отыскать было! Чуть ноги не отвалились, покуда добрался. След – вот он, идёт себе прямо, а дорога знай вихляет да петляет. Кажется, целую вечность бежал.
Язык у него свешивался на сторону.
«Стоило ли спешить?» – Отец Богов из-под руки глядел на собравшееся, словно грозовая туча, воинство; в тёмных облаках над ним то появлялся, то вновь исчезал исполинский орёл.
– Призрак, – мигом определил волк. – Нежить летучая. На зуб попробовать нечего. Видимость одна.
– А над нами?
Фенрир вскинул голову – среди таких же облаков медленно, величественно проплывали золотистые изгибы исполинского тела.
– Тож самое, – тоном знатока объявил он. – Видение.
Видение… впрочем, Третьей Силе необязательно облачаться в уязвимую плоть, чтобы влиять на исход битвы.
– Так что же, дядюшка, – позволил себе фамильярность волк, – нам с ними биться, что ли? С орловым воинством?
– С чего ты решил?
– Мы ж против них стоим!
– Против-то против, да меж нами вон какое поле, – кивком указал владыка Асгарда. – А на нём, сам понимаешь, кто угодно появиться может.
– Угу, – понурился волк. – Я, например.
– Ты?
– Я, владыка. Как там сказано?
«Настало для Фригг новое горе,
О́дин вступил с Волком в сраженье,
А Бели убийца с Суртом схватился, —
Радости Фригг близится гибель».
– Мы здесь с тобой одни, племянник. Фрейра, что сразил великана Бели, здесь нет. И огненного великана Сурта тоже. Ты же рядом со мной, а не против меня, Фенрир.
Волк тяжело вздохнул, опустил лобастую голову на лапы.
– Пророчества – они коварны, Всеотец. Тебе кажется, что избегнул судьбины, а она тебе раз! – и нож в спину.
– Не думай о пророчествах, племянник, – рука Старого Хрофта коснулась волчьего загривка. – Думай лишь о чести. В последний день думать надлежит только о ней.
Пустое пространство за их спинами понемногу заполнялось. Волны тумана медленно расползались в стороны, обнажая сухую, спёкшуюся землю, словно здесь погулял огонь.
– И это видимость, – Фенрир поднялся, поскрёб лапой.
– А они, – кивнул Отец Дружин на появлявшиеся из тумана ряды воинов, – тоже?
Новоприбывшие отличались ростом; полузмеиные тела, оканчивающиеся гибкими хвостами, две пары рук, на плечах – змеиные же головы. Ног не было, в ногах они не нуждались.
– Эти
