никак не отстают. Расплата
(Обратной дороги нет)
Посвящается с низким поклоном киноповести В.М. Шукшина «Калина красная».
Иссякло «бальдеръерро»,
Кураж, блатная масть.
Прими Святую Веру,
Чтоб в пропасть не упасть.
Чтоб в пропасть не свалиться,
Вернись к родным корням!
Но … надо расплатиться
В угоду блатарям.
И надо объясниться
С поклоном к лагерям.
Пред тем, как заявиться
К кровавым упырям.
А финский нож заточен,
И смерть ждёт за углом.
И срок твой вновь бессрочен:
Тюрьма, как отчий дом…
Тюрьма она такая:
Здесь Верой не проймёшь.
Разбой – судьба лихая –
Чужую кровь прольёшь.
А кровь ведь не водица,
Так больше жить нельзя.
Идти не оступиться –
Такая вот стезя.
Забудь про «бальдеръерро»,
Уйми блатную масть.
Егор! Святая Вера,
Чтоб ты не смог упасть.
Не падай больше в пропасть,
Тебя ведь дома ждут.
Беда – худая волость,
Где плетью обожгут…
И обожгут так сильно,
Что трудно встать с колен.
Беда, она всесильна,
Ей сладок жуткий плен.
По воровским «понятиям»
Пути обратно нет.
Убьёт блатная братия
Нарушивших обет.
Суд будет очень скорым,
Поставят на «правёж».6
И, как решенье спора,
Блеснёт бандитский нож.
И клин не выбить клином,
И крепок этот плен.
На воровских малинах
Уже не встать с колен.
Забудь родные дали
И тёплый отчий кров.
За краешком вуали
Беда насупит бровь…
Ни строчки, ни полстрочки,
Лишь гадостный кураж.
И вновь без проволочки
Кровавый антураж.
Ведь у двери на входе
Вам колокольчик – Дзи-н-ннь!
Вот только … при уходе –
Расплата Ваша жизнь.
Здесь бесы правят балом,
И жадно лижут кровь.
Жизнь не начнёшь с начала,
Где не в чести любовь.
P.S.
…Забудь про «бальдеръерро»,
Кураж, блатную масть.
Пусть Вера полной мерой
Не даст тебе упасть.
P.S. В отечественном кинематографе, пожалуй, никто, кроме В.М. Шукшина – ни до, и ни после него – не показал со всей силой русской души всю пагубную суть разгульной, блатной, воровской, жизни. Всю её гнусную, нечеловеческую изнанку и всю её мерзость. Бесчисленные телесериалы о «романтике» воровской (понимай, и бандитской тоже) жизни – лишь умелая ловушка, «замануха», для неискушённых «прелестями» российской жизни молодых (детских) душ. Таким подростком (в суровые военные годы) и был Егорий Прокудин, которого заманили на свою
«Правёж», «малина», «понятия» и пр. – всё это из блатного уголовного жаргона.
