Разин по родной реке,Всех бояр – заразу вырежет в тоске.
Слухи, сплетни, притча, – злой судьбы излом.
Захотел жениться, но решил … потом.
И царевна гибнет на крутой волне.
Гнев грызёт и липнет, болью жжёт во сне.
Ни причём царевна, ни причём жена.
Знай, как это верно: жизнь – всего одна.
Так рождался новый, исполинский муж,
Было всё готово, да не сдюжил гуж…
Радуется смерти гадостный обряд.
Верьте иль не верьте – всё пошло в разлад.
Опустеют храмы, не придёт народ.
В душах свалки хлама, в поле недород…
Встал не понапрасну светлый образ твой.
Ты в «Калине красной» в доску свой, родной.
Мимолётный снимок, заводи души.
Кепка на затылок, время есть – пиши.
Дорогой Макарыч, Вам отмерен срок.
Что ж – не встретить старость болью между строк.
«Калина красная, калина вызрела,
Я у залёточки характер вызнала…»
Р.S.
Предлагают другие «благородство» души
Только мы им не верим, да и ты не спеши.
Колокольников Пашка… Бензовоз под откос…
В это верим, конечно. Не вопрос, не вопрос…
И ещё… А теперь обратимся к воспоминаниям человека, который был весьма и весьма близок к Шукшину В.М. и говорил о нём искренне честно, как никто другой:
«Но Шукшин так до конца об этом и не узнал, о том волнении, которое внёс в народ своими произведениями. «Калина красная» – сначала повесть, а потом и фильм стали тем событием в духовной жизни народа, которое вдруг заставляет оглянуться и многое пересмотреть заново. А впереди был фильм о Степане Разине – давно уж выношенная, в муках и слезах рождённая песнь о воле… К своей последней картине он шёл долго, нащупывая образ, всё больше вкладывая в него себя. Разин – это его характер. Такова моя позднейшая отгадка…»
Из книги Георгия Буркова «Хроники сердца».
Серия «Мой 20-ый век». Москва. Издательство
«Вагриус». 1998 г.
20 июля 2018 г. Николаевск-на-Амуре, Восточное Поморье, Россия. У моих ног в это время примостился, сладко посапывая, английский бульдог AVD 5150 Дальвос Алкасар Бандерос Лав Мэй Буржи. Или просто по-домашнему Петруша-Шапито.
Василий Мурзин
Москва
Постоянный автор «Литературной газеты».
«Осыпавшаяся штукатурка…»
Осыпавшаяся штукатурка,
Сервант, трюмо и диван.
Мой старый дом: хлопочет Шурка –
В трюмо, со сверлом – Иван.
Или это их тени
Смотрят всё так же
Из окна во двор,
Веток переплетенье,
Теплится разговор.
Тот, кто когда-то молод
Был и держал удар –
Ныне: ретро, перемолотый
кофе, борода, метущая
Тротуар.
Траур по прошлому
Справляют часики,
Тяжек
