понять, как не хватаетИм родных своих людей.
Чтобы вечером вернувшись,
Всех обнять, с кем расставался,
И понять: людей на свете
нету ближе и родней».
Я подумал: «Митя, Митя!
Как бы мир наш был прекрасен,
Если б каждый на планете
Был таким, как ты, малыш!
Ты расти, дерзай, пытайся!
И взлетай! – летать ты сможешь,
Если и любовь, и радость
В своем сердце сохранишь!»
Вера Дмитриева
Москва
Щенок
Под скамейкой возле ног
плачет маленький щенок.
Он совсем один остался.
Может быть, он потерялся,
а быть может, стал не нужен.
Он испуган и простужен,
потому что весь промок –
жалкий черненький комок.
Выманю щенка колбаской:
«На, возьми!» – глядит с опаской.
Пахнет «краковская», ах,
так, что позабудешь страх.
Тычет грязным носом в руки,
а потом скачком на брюки
лапами и животом!
Отстираю ли потом?
Шерстяной промокший шар
завернуть пришлось мне в шарф.
Сунула его подмышку:
«Мы идем домой, малышка!
Что ж ты глупенький, скулишь?
Назову тебя «Черныш».
Вырастешь большим, серьезным,
с лаем громким, рыком грозным».
А когда щенка я мыла –
черная вода бурлила.
Он в тазу дрожал всем телом…
Оказался щеник белым.
«Как назвать тебя, дружок?
Назову тебя – Снежок».
Щень все понял и затих.
Так у нас родился стих.
Тучка
Легкая тучка по небу летела.
Легкая тучка синела, толстела.
Жарко! Из речки воды напилась,
стала тяжелой, дождем пролилась.
Дождик полил всю траву и деревья.
Дождик полил города и деревни,
Стало все чисто вокруг и светло,
небо прозрачное словно стекло.
Солнце смахнуло остатки от тучи,
солнце взбирается выше и круче.
Жарятся вместе, как на сковородке,
чертополох с незабудкою кроткой.
Высохли лужи, и влага летучая
вверх улетела серебряной тучею.
Легкая тучка по небу летела,
Легкая тучка синела, толстела…
Сороконожка и червяк
Бойко шла сороконожка.
Хороша была дорожка –
От травинки до травинки
ни соринки, ни пылинки.
Дождик вымыл всё вокруг,
солнце высушило луг.
Ах, как шли сороконожке
новенькие босоножки!
А навстречу ей червяк,
работяга и добряк.
И не ест он и не спит –
землю день и ночь рыхлит.
Посмотрели друг на друга
и застыли от испуга.
Кто, как ходит увидали
И жалеть друг друга стали.
Ах,
