следующий день он исчез.
По законам Легории супруги оба должны отказаться от брака: нет двух подписей – продолжайте мучаться! Поэтому следующие месяцы я пыталась до него дозвониться. Поэтому подала заявление в полицию на поиски мужа. А теперь… сегодня узнала, что…
Дэнвер мертв.
– Прима Брайс? – возвращает меня в реальность голос сержанта Лабрю. Только сейчас замечаю, что ее напарник отошел к стеллажам. – Я знаю, что новости у нас плохие, но, вероятно, вы сможете помочь в нашем расследовании.
– Чем я могу помочь?
А главное – зачем?
Дэнвера это уже не вернет.
– Чем прим Брайс занимался до того, как вы расстались? Может, упоминал какие-либо имена? Что-то необычное…
Имена? Нет. Я даже не знала полное имя его любовницы. Был только Волчий ринг, но рассказывать полиции о том, что я знала про подпольные бои, в которых участвовал Дэн, вряд ли разумно. Это породит кучу вопросов, и уже не таких вежливых.
– Нет. Я уже говорила, что мы виделись с ним мы очень давно.
Сержанты вновь играют в гляделки, а мне нестерпимо хочется прекратить этот допрос. Потому что у меня ночью умер муж. Потому что я едва держусь, и у меня нет ни сил, ни желания отвечать на их вопросы.
– Вы уверены?
– Да, абсолютно, – киваю.
– Позвоните нам, если вдруг что-то вспомните, – произносит стандартную фразу сержант Лабрю, вручая мне треугольник визитки. – И еще раз примите наши соболезнования.
Моя помощница влетает в магазин сразу же, как только полицейские уходят. Наверняка, ждала на крыльце.
– Вот, – она вручает мне кружку с кофе. – Пей, пока не остыл.
Я была настолько оглушена произошедшем, что послушно сделала глоток и тут же закашлялась, потому что горло обожгло огнем.
– Рэбел, что это?!
– Кофейный виски.
– Кофе с виски?
– Нет. Кофе с виски – это когда добавляешь в кофе пару ложек горячительного. А кофейный виски, когда в подогретый алкоголь добавляешь немного кофе.
У помощницы настолько серьезный вид, что я начинаю смеяться. Не так, как обычно. Смех вырывается из меня резко, с надрывом, обжигает все внутри не слабее кофейного виски. Перед глазами встает мутная пелена, и вот я уже чувствую, как Рэбел прижимает меня к своей большой груди.
– Поплачь-поплачь, Чарли. От слез всегда легче.
Не легче, я это знаю. Поэтому мотаю головой, задавив в зародыше, выглядывающую наружу истерику.
Я сильная.
Я не могу позволить себе слезы.
Я не могу позволить себе слабость.
Особенно сейчас.
– Я должна… Должна рассказать об этом родителям. Рэбел, ты справишься одна до вечера?
Помощница упрямо сжимает губы, но все-таки соглашается.
– Конечно, Чарли. Я закрою магазин.
– Нет. Только до вечера Рэбел. Я вернусь и сама его закрою.
