какать под себя, чтобы доказать комиссии, что дело плохо, нужно больше денег по уходу. А правнуки даже умудрились вытатуировать на руке у старушки цифры, выдав ее за узницу концлагеря, за это получили добавочное возмещение, тут же купили «Мерседес», который и разбили о первое дерево.
Зигги ввел низкого, плотного и коренастого парня в кожаном жилете на голое тело и черных кожаных джинсах. На шее, пальцах и во рту блестит золото. Он энергично пожал мне руку:
– Димок! – и резво сел перед поляроидом, вежливо отвечая Зигги: – Данке. Бите[11].
Зигги спросил у него, знает ли он немецкий.
– Айн бисхен[12], – охотно откликнулся Димок. – Жена бывшая, подлюка, научила. Ее родичи, гансы поганые, меж собой по-германски балакали. На курсы год ходил, но кроме «битте айн бит»[13] ничего не помню. Даже дни недели в башку не лезут. Зер шлехт[14].Какие-то слова знаю только. Понимать – чуток понимаю.
Мы занялись уточнением данных.
– Имя, фамилия правильно?
– Все путем.
– Лютеранин?
– Ну да, теперь вот лютером стал. А так в бога не верю. Херня все это. Нету никакого бога, все понт людей дурить. Как считаешь?
– Трудно сказать, – уклонился я от диспута. – Казахский хорошо знаешь?.. Стоит вписывать в данные?
– А чего его знать?.. Там у них три слова и есть всего. Темный народ. Нас в селе поровну всех было: косых, немчуры и русаков. Немчура лучше всех жила, вурст[15] делали и бир[16] варили. Русаки тоже ништяк хавали. А вот косые совсем крысы: в навозе спали, чтоб теплее, коровьи кишки ели и кошек вялили. И до Горбача все дружно жили, а потом перегрызлись. Ловить там нечего, одни чурки остались.
Зигги тем временем раскатал каточком чернила по полосе и велел Димку вымыть руки холодной водой, добавив, что именно холодная вода делает отпечатки пальцев четкими, а горячая, наоборот, расширяет руку, и отпечатки видны хуже, ибо линии сливаются между собой. А на фотокопии отпечатки вообще видны лучше, чем на оригинале, только не забыть кнопку «КОНТРАСТ» нажать. Видно, курс маленьких хитростей ему преподавал ушлый спец.
Димок стал отнекиваться:
– Да чего мыть?.. Я каждый день купаюсь… Е-мое, отпечатки!.. Что я, вор?.. Наин, их виль нихт![17] – начал было он, но Зигги споро управился с одной рукой и, переходя к другой, спросил:
– Кто он вообще?.. Откуда? Что ему у нас надо?
– Из Казахстана, русский немец. Он уже два года тут, – показал я ему дату въезда.
– Как два года? – остолбенел Зигги: – О, черт!.. Два года!
– А что такое?
– Как что?.. Если беженец не является к нам сразу по приезде, то он автоматически переходит в группу нелегально живущих, а это – другой контингент, которым занимается другое ведомство.
И Зигги, набрав чей-то номер, изложил суть проблемы, выслушал ответ:
– Понял… Да… Так и сделаем, –
От
От
От
От
От
От
От
