лужу, иначе говоря, на что-то наступил. Увидеть это «что-то», почувствовать или ощутить невозможно.
Около третьего блока наша колонна остановилась.
– Дальше пойдет бэтээр, – сказал капитан. – В нем безопаснее. Работаем ровно минуту – и назад. Санек, – обернулся он к водителю бронированной машины, – теперь все в твоих руках. Бей по газам так, чтобы слышали даже в Киеве. Чем быстрее подъедешь и чем быстрее отъедешь, тем меньше ребята облучатся. Все, включаю секундомер!
Побледневший Санек так даванул на газ, что бэтээр сорвался с места, как спринтер с низкого старта. Бросок вперед. Люк настежь. Прыжок на землю. Рывок к машине Кибенка. Трос – на буксирный крюк.
– Все назад! – глухо, через респиратор, кричит капитан.
– В запасе десять секунд. Я успею открыть дверцу, – просит Григораш.
– Действуй.
Рывок – дверца не открывается. Еще рывок! Бесполезно.
– Заклинило?
– Да.
– Давай помогу, – подбежал кто-то.
– Пять секунд! – снова кричит капитан.
Рывок. Еще рывок. Скрежет. Звон.
– Порядок, открыл! – воскликнул Григораш.
– К бэтээру, бегом!
Когда командир нажал на кнопку хронометра, оказалось, что работали шестьдесят три секунды.
– Заметил, как вывернуты колеса? – спросил капитан.
– Заметил, – тяжело выдохнул Григораш. – Может, попробуем волоком, не трогая руля? В кабине черт-те сколько рентген.
– Не получится, машина очень тяжелая. Спокойно, Олег, за минуту ничего страшного не случится, все зависит от времени пребывания в зоне облучения.
Ни со второй, ни с третьей попытки вытащить машину не удалось, так глубоко она увязла. К тому же мешали рельсы, да и руль никак не вывернуть в нужную сторону. Но вот в кабину прыгнул сержант Олефир.
– Попробуй враскачку! – крикнул он водителю бэтээра. – Вперед – назад, вперед – назад…
Тот молча кивнул и так нажал на газ, что мотор зазвенел от натуги. Ура, машина качнулась! Сержант поймал момент и вывернул руль. Бэтээр напрягся, чуточку подпрыгнул, и вот машина пошла, пошла, пошла…
Ее поставили под чудом уцелевшим деревом. Из самой опасной зоны боевую машину Кибенка вытащили, но она сама являлась таким серьезным источником радиации, что некоторое время побудет в отстое.
– А потом мы ее дезактивируем, отмоем, отчистим и поставим на пьедестал, – удовлетворенно улыбаясь, сказал капитан. – Думаю, что красный «Урал» с надписью на дверце «Припять» будет хорошим памятником нашим павшим товарищам.
Обожженное радиацией дерево. Опаленная боевая машина. И десять бойцов пожарной охраны с обнаженными головами. Пилотки снять можно, респираторы – ни в коем случае. Потом кто-то достал из кармана листовку и прикрепил к лобовому стеклу боевой машины Кибенка. «Если
