на уровне шестилетки.
Я расхохотался.
– И ты делаешь мне это предложение – влезть с головой во все это мясо с кишками – исключительно в качестве трудотерапии?
– Алекс, да ты отсидишь себе всю жопу, пытаясь по Фрейду достичь нирваны через инерцию, но у тебя все равно ничего не выйдет! Помнишь, как там у Вуди Аллена: излишняя зрелость – это нехорошо, можно перезреть и испортиться?[4]
Я хлопнул себя по голой груди.
– Пока никаких признаков порчи не вижу.
– А они изнутри сидят, потом проявятся – вылезут, когда ты меньше всего ожидаешь.
– Спасибо вам, доктор Стёрджис.
Он с отвращением посмотрел на меня, вышел в кухню и вернулся, вонзив зубы в обнаруженную там грушу.
– М-м… Вкуснота!
– Кушай на здоровье.
– Ладно, Алекс, забыли. Я с этим психиатром и этой девицей Гутиэрес как-нибудь сам разберусь. Все, что у меня есть, – это семилетняя девчонка, которая вроде что-то видела или слышала, но слишком напугана, чтобы все это осознать и хоть как-нибудь связно изложить взрослым дядям. Я прошу у тебя всего два часа твоего времени – уж чего-чего, а времени-то у тебя навалом – и вот что получаю: шиш с маслом.
– Не гони лошадей. Я не сказал, что отказываюсь. Дай мне уложить все это в голове. Я только что проснулся, а ты врываешься ко мне таким вот макаром и сразу огорошиваешь каким-то двойным убийством…
Дернув рукой, чтобы оттянуть обшлаг рубашки, Майло присмотрелся к циферблату своего «Таймекса»[5].
– Десять тридцать семь. Бедное дитя. – И, смерив меня уничижающим взглядом, он опять вгрызся в грушу, отчего сок потек у него по подбородку.
– Во всяком случае, ты наверняка помнишь, что вышло, когда мне пришлось последний раз иметь дело с полицией. Тот опыт оказался для меня довольно травмирующим.
– Да, с Хиклом и впрямь нехорошо вышло. Но ты тогда и сам был потерпевшим – в некотором роде. Я нисколько не заинтересован тебя во все это по полной втягивать. Просто побеседуешь с малышкой часок-другой. Как я уже говорил, может, гипноз попробуешь, если у тебя не будет возражений… И сразу едем есть ньокки. Я вернусь домой и попробую угомонить своего возлюбленного, а ты можешь опять запереться в своей башне из слоновой кости. Конец пьесы. А на недельке можно будет просто так куда-нибудь сползать – к примеру, по сашими в японском квартале вдарим… Ну так как?
– А что этот ребенок в принципе видел или слышал? – спросил я, с тоской наблюдая, как блаженный денек ничегонеделания на глазах вылетает в трубу.
– Тени, голоса каких-то двух человек – может, трех. Но кто там на самом деле знает? Она ведь совсем кроха, да еще такая моральная травма… Мать ее перепугана ничуть не меньше, и у меня сложилось впечатление, что в плане интеллекта она отнюдь не физик-ядерщик, для начала-то. Я просто не представляю, с какой стороны зайти,
Фраза из фильма американского режиссера В. Аллена «Энни Холл» (1977), сразу же раздерганного на цитаты.
Дешевая марка наручных часов.
