не добрались, – сказал человек в бандане. – К тебе домой едут. – Голос у него был громкий и низкий, с лондонским акцентом. Госс подтолкнул Билли ближе. – Значит, отрядили этих, – сказал панк. – Ну что, Билли Хэрроу, мне придется выпытывать? Можешь просто сказать, с кем ты и что делаешь? Просто сказать, пожалуйста-пожалуйста, что там сегодня происходит, что ты разбудил. Потому что на улицах что-то есть. А самое, сука, главное, какой, сука, у тебя интерес?
– Что все это значит? – наконец прошептал Билли. – Что вы сделали с Леоном?
– С Леоном?
– Ну знаешь, как бывает, – сказал Госс. – Только оба положили глаз на один волован, как хвать – а уже все съели.
Госс держал Билли, как куклу. В руки Билли вцепились ладошки малыша Сабби.
– Что происходит? – спросил Билли. Он озирался, таращился на радиочеловека; он не понимал. – Что все это значит?
Сидящий вздохнул.
– Твою-то мать, – сказал он. – Все-таки прикинулся ветошью. – Его буравящие глаза не изменились ни капли. – Давай так спрошу, Билли. Ты что за хрен?
Панк поерзал на стуле. Слегка приподнял руки. Яростно заморгал.
– На кого работаешь? – спросил он. – Что ты такое? – Тут Билли осознал, что платок не надет в ковбойском стиле, а кое-как засунут человеку в рот. У него был кляп. Он тряхнул руками, и Билли увидел, что у него наручники.
– Поверни гребаную башку! – продолжал голос человека, который не мог говорить. – Повернись. – Один из охранников в шлемах влепил ему сильную пощечину, и тот приглушенно закричал в кляп: – Поставьте этого придурка! – Два охранника вздернули его под мышки. У него заболталась голова. – Посмотрим, – сказал голос. Охранники развернули его к задней стене.
Появились краски. Вся спина человека без одежды была сплошной татуировкой. По ее краям дымились красочные завитки, кельтские фракталы. В центре находилось большое стилизованное лицо с черными контурами. Резкое, мастерски исполненное. Мужское лицо неестественных цветов. Язвительное старое лицо с красными глазами – где-то между профессором и дьяволом. Билли таращился.
Татуировка шевельнулась. Глаза из-под тяжелых век встретились с глазами Билли. Он уставился на нее, а татуировка уставилась в ответ.
12
Билли закричал от шока и попытался отшатнуться. Госс удержал.
Охранники подпирали человека с панковской прической. Набитые глаза татуировки ходили из стороны в сторону, как в анимации, будто на спину проецировали мультфильм. Когда татуировка поджимала губы, следила за Билли, поднимала брови, ползали жирные черные очертания, сдвигались истемна-синие, сине-зеленые, медные участки кожи. Она открыла рот – и открылась дыра черных чернил, нарисованная глотка. Она заговорила все тем же глубоким лондонским голосом:
– Где кракен, Хэрроу? Чего ты добиваешься? Что от тебя хочет банда Бэрона?
Человек-радио шептал помехами.
