с трудом шевеля языком, пробормотала я. Слова застревали в горле и кололи нёбо точно конские каштаны, – ты… уже все знаешь?
В ответ – всего лишь кивок. А у меня появилось впечатление, что отец уже начал вмерзать в свой любимый стул – так же, как матушка примерзла руками к ледяным статуям.
– Мы не можем оспаривать решение старейших, – спокойно продолжил отец, глядя куда-то сквозь меня, – ты больше не принадлежишь нашему клану, Ирбис, и не должна здесь находиться. Впрочем, наверняка ты с самого начала подозревала, что именно этим все и кончится. Клан не обязан держать в своих рядах… вышивальщицу.
Последнее слово он выплюнул точно плохо прожаренное мясо.
– Здесь мой дом, – я в отчаянии стиснула руки на груди, – ты что, меня выгоняешь?
– Ничуть, – он приподнял красиво очерченную холеную бровь, – но больше жить здесь ты не будешь, таково решение старейших. Пойди, попрощайся с матерью и…
– И катись на все четыре стороны? – с трудом выдавила я, мысленно молясь Хайо, чтобы весь этот кошмар как можно скорее закончился.
– Как маг-вышивальщик ты можешь найти работу неподалеку от Вагау, – ободрил меня отец.
– Угу. Все понятно, – я шмыгнула носом и заморгала, чтобы истинный маг холода не увидел моих слез, – ну я пошла?
– Иди. Только переоденься. Если мать увидит тебя в таком виде, ей сделается дурно.
И тут я не выдержала. Подскочила к этому треклятому столу, к которому примерзли локти моего дражайшего папочки и, захлебываясь в собственных слезах, заорала на него. Кричала я о том, что, боги, какой он мне отец, если так спокойно выгоняет из дому только за то, что мой магический дар не удался. О том, что все они тут как мороженые селедки, о том, что вместо сердец у них давно стынет лед, и такой же лед скоро будет в мозгах. А еще… о том, что и семейка Валле, и все старейшие вместе взятые жестоко пожалеют о том, что выгнали меня, что я отомщу… Или нет, я прославлюсь так, что всем им станет стыдно за то, что они меня вышвырнули на улицу.
– У тебя истерика, – заметил Морис Валле, – иди, умойся. А потом можешь попрощаться с матерью. Я… пожалуй, я смогу тебе дать денег на первое время.
– Да пошел ты… со своими деньгами! – я грохнула кулаком по столу, хотя очень хотелось заехать дражайшему папочке в глаз.
– Как хочешь, – он пожал плечами, – в любом случае, я бы не смог дать тебе слишком много. У нас сейчас тяжеловато с деньгами.
– Ненавижу вас! – гаркнула я под конец и, хлопнув дверью, выскочила в коридор.
Охр, мне непременно нужно было что-то разбить. Или растерзать. Разорвать в клочья. А слезы дождем лились из глаз, и, если бы я была в состоянии думать, то непременно бы их вытерла. Маги холода не плачут.
– Да пошли вы все, – пробормотала я, спускаясь по древней лестнице.
Меня тошнило; старые стены давили, грозя расплющить сознание. Было душно – так, что я рванула ворот рубахи,
