не получалось! Решительно ничего.
Как только я принималась за какое-нибудь дело, всё тотчас же валилось из рук.
– Да что с тобой? – удивлялась мама.
Я и себе не могла бы ответить.
– Влюбилась, – хихикнула Алёнка, и я злобно взглянула на неё.
– Да в кого тут влюбишься?
– Это да, – печально вздохнула она. – А как же Митя?
– С Митей мы просто общаемся. Иногда.
– Да я уж вижу, он зелёный от тоски ходит. Ты ему не звонишь, гулять не зовёшь. Просил тебе намекнуть как-нибудь. При случае.
– Считай, что намекнула, – хмуро бросила я.
– Ага, прямым текстом прямо и выдала всю информацию, – улыбнулась мама. – Плохой из тебя, Алён, партизан.
– А я партизанить не собираюсь. Да и кто он мне вообще, этот Митька, чтоб тайны его хранить? Больно нужен!
Я промолчала, думая о своём. На самом деле, виновен в моём расположении духа был Нил, и хоть как тут крути, а врать самой себе бессмысленно. Только с влюблённостью это никак не связано. Мне просто стыдно за своё поведение.
Но разве я виновата в том, что думаю и поступаю согласно тому, что предписано обществом и государством?
«А правила человечности?» – тут же всплыл в голове досадный голос совести.
Или голос Нила?
Плевать! Много чести этому хлыщу: думать я ещё о нём буду! А вот возьму, и не буду! И всё.
Легко сказать: не буду.
Я всегда замечала, что мысли – нечто само по себе существующее, и воздействию разума и силы убеждения неподдающееся.
И всё-таки, как только какие-то намёки об этом странном парне возникали в моей голове, я тут же отбрасывала их и переключалась на что-то ещё. Но если управлять собой дома в некоторой степени было возможно, то, отправившись вечером на луг, где всё напоминало о недавних встречах с ним, отделаться от этих мучительных терзаний я уже не могла.
И каково же было моё удивление, когда я буквально ощутила позади себя едва различимые шаги и, обернувшись, увидела его!
– Привет, – поздоровалась первой, силой удерживая себя на месте.
Не хватало ещё подскочить навстречу этому негодяю!
– Привет, – улыбнулся он и сел рядом. – Позволишь?
– Да, – легко ответила я и, чуть помедлив, произнесла: – Я хотела извиниться за своё поведение.
– Ты уже извинялась.
– Разве? Когда?
– Когда нагрубила мне в первый раз.
Я едва не поперхнулась от такой наглости. И как он смеет? Да что он себе позволяет? Да я вообще не должна перед ним извиняться!
– Можешь не озвучивать, по твоему лицу итак всё ясно, – хмыкнул он.
Я залилась краской, чувствуя себя немного пристыженной.
– Ты нахал! – с чувством презрения бросила ему прямо в лицо.
– Учти: в третий раз извинения не принимаются.
– Да это ты должен
