судорожно сжала пальцы и так, задержав дыхание, вернулась в маме.
Та сидела на своем месте, безучастно глядя в окно и ничего вокруг не замечая.
Осень наступила в октябре, сразу и надолго. Красные кленовые листья прилипли к мокрому асфальту, как плоские морские звезды. Сашка жила между школой и курсами при университете: задавали очень много – конспекты, сочинения, контрольные. Ни на что другое не оставалось времени, занятыми оказались даже воскресенья, и это Сашку устраивало. Она обнаружила, что загруженный работой мозг наотрез отказывается верить в таинственных незнакомцев с их заданиями, в золотые монеты, являющиеся на свет из желудка. Даже море, доброе летнее море с красным буйком на волнах казалось нереальным, а уже все, связанное с ним – и подавно.
И мама ожила. С окончанием лета закончилась и депрессия, тем более, что работы в их конторе было, как всегда, невпроворот. Обе они, запертые в ежедневной круговерти, запретили себе думать о несбыточном – каждая о своем. И до поры до времени это замечательно удавалось.
Потом пришло письмо из Москвы. Мама вытащила его из почтового ящика, долго вертела в руках, прежде чем открыть, потом все-таки распечатала и прочитала.
– Валик развелся с женой, – сказала, обращаясь к включенному телевизору.
– Ну и что? – грубовато спросила Сашка.
Мама сложила письмо обратно в конверт и ушла к себе в комнату. Сашка выключила телевизор и засела за учебник, по десять раз перечитывала параграф по истории – и не понимала ни слова. Поляне, древляне… Их проходили-то, кажется, в пятом классе, а вот поди ж ты – в программе есть…
А может быть, все обойдется? Мало ли какие отношения бывают у людей. Конечно, плохо, что он развелся с женой… И еще хуже, что пишет об этом…
Зазвонил телефон. Пытаясь думать о полянах и древлянах, Сашка взяла трубку.
– Алло?
– Добрый вечер, Саша. Это я.
Светила настольная лампа. Лил дождь за окном. Лежал раскрытый учебник. И все такое реальное, будничное. И – этот голос в трубке.
– Нет, – тихо сказала Сашка. – Вас…
У нее чуть было не вырвалось «Вас не бывает». Но она прикусила язык.
– Сколько монет?
– Тридцать семь.
– А сколько было?
– И было тридцать семь. Честное слово.
– Я жду внизу возле подъезда. Спустись на минутку.
И – короткие гудки в трубке.
Монеты хранились в старом кошельке, в глубине ящика стола за стопкой книг и конспектов. Сашка открыла старую железную молнию, высыпала содержимое на стол. Обмирая, пересчитала. По-прежнему тридцать семь.
Она положила кошелек в карман плаща. Сунула босые ноги в сапоги. Набросила плащ прямо поверх халата. Взяла зонтик, не успевший просохнуть. Сняла с вешалки ключи.
Дверь в мамину комнату оставалась закрытой.
– Я сейчас, – сказала Сашка в пространство. – Я… за почтой схожу.
Спустилась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Сосед с пятого
