артоморфовом переплете с ползучими голограммками и видеомузыкальным сопровождением каждой страницы. Всего сто экземпляров – для подлинных ценителей. Не спросив моего разрешения, она включила туда самое длинное изо всех моих стихотворений. Вот оно:
Однажды я сидел на берегу
И наслаждался зрелищем
Ровного прилива.
Волны плескались о камни,
Изборожденные током воды,
Поросшие зелеными кудрями
Водорослей.
Пленительная картина!
Изгибами водорослей под водой
Можно любоваться
Всю жизнь.
Но вот мне почудилось:
Чего-то не хватает.
Самой малости,
Но важной.
Я пригляделся:
И впрямь,
Это место
Слишком прекрасно,
Чтоб не скрывать
Какой-нибудь тайны
Или клада.
Но ни того, ни другого
Я не видел.
Тогда я отправился в город
И купил там старинную монету.
Серебряную.
Настоящую.
С Земли.
Я принес ее на берег
И бросил в воду.
Но монета провалилась между камнями.
Теперь ее ни за что
Не разглядеть!
Я набрался терпения,
Прошелся по антикварным лавкам
Еще раз.
И купил еще одну монету.
Чистое серебро.
С Земли!
Потом я бродил,
Закатав штаны,
По мелководью.
Отыскал подобие каменной чаши,
Глубокой
И дикого вида,
Словно в камне дремал
Нрав
Лукавый и непокорный.
В той чаше я и оставил
Монету.
А потом до заката ловил
Искаженные отблески
Доброго серебра.
Но назавтра монета моя
Исчезла…
Надо же! Сама выловила в сети и напечатала. Я узнал об этом, только когда Лора Фридман вызвала меня под учебно-административным предлогом, усадила в кресло и молча подала книгу под названием «Забытая река». Я так же молча полистал, нашел стихи о монете и на минуту совершенно утратил над собой контроль. Возможно, я что-то невнятно булькал и, скорее всего, щеки мои сделались красны, как закат на картине, писаной вместо краски сухим Полсбергским вином… Мне сделалось необыкновенно стыдно. Лора Фридман могла вызвать такое же чувство другими способами. Например, заставить меня голышом читать лекцию или задать вопрос о цвете моего кала…
Но постепенно я отошел от мыслительного ступора. О! Деканша, оказывается, все это время что-то вещала, поддерживая монументальный тон и торжественное выражение лица.
По правде говоря, я уловил только два слова: «большая честь». Но тут Лора Фридман замолчала и уставилась на
