леска на окраине семинарской территории и махнул рукой, – то почувствовал какой-то странный запах.
Слова его застыли в воздухе, взгляд был прикован к деревьям. Некоторое время рабочий стоял не двигаясь, словно загипнотизированный.
– Говорите, странный запах? – спросила я.
Хвостик медленно повернул голову и посмотрел мне в глаза.
– Не то чтобы странный… – Он закусил губу и замолчал, наверное выбирая из своего лексикона наиболее подходящие слова. – Так пахнет смерть. Понимаете, о чем я?
Я продолжала вопросительно смотреть на него.
– Представьте себе, что какой-нибудь зверек забивается в угол и там подыхает… – Рабочий пожал плечами.
Я знала, о чем речь: запах смерти. Кивнула.
– Я подумал, что там померла собака или енот, – опять заговорил Хвостик. – Вот и принялся ощупывать граблями землю в том месте, где запах чувствовался особенно сильно. Думал, найду кучку костей. – Он еще раз пожал плечами.
– Угу, – промычала я, ощущая все больший дискомфорт. Древние кости не пахнут.
– Через несколько минут я позвал Джила…
Хвостик повернулся к старшему товарищу, ожидая от него подтверждения своих слов. Но тот молча смотрел в землю.
– Мы начали осматривать место вдвоем. И скоро кое на что наткнулись. Только, по-моему, это не собака и не енот.
Договорив последнее слово, он скрестил руки на груди, потупил взгляд и принялся раскачиваться с пятки на носок.
– Почему вы так решили? – спросила я.
– Собаки не бывают такими здоровенными.
Не закрывая рта, Хвостик принялся ощупывать языком место на верхней десне, где когда-то был зуб. Кончик языка в дырке между уцелевшими зубами напоминал копошащегося в земле червяка.
– Это все? – спросила я.
Червяк исчез.
– Что вы имеете в виду?
– Может, помимо костей, вы нашли еще что-нибудь? – уточнила я.
– Нет, но… – Хвостик развел руками, показывая размеры чего-то довольно крупного. – Там лежит большой полиэтиленовый пакет, а в нем мы увидели в костях… – Он повернул руки ладонями вверх, а предложение так и не закончил.
– Что? – спросила я, тревожась все сильнее и сильнее.
– Une ventouse, – быстро, растерянно и в то же время возбужденно произнес он.
Джил, судя по всему, был взволнован так же, как я. Теперь он опять смотрел по сторонам, но еще суетливее, чем прежде.
– Что, простите? – переспросила я, думая, что неправильно поняла последнее слово Хвостика.
– Une ventouse, – повторил тот. – Вантуз. Для ванной.
Он изобразил применение приспособления, о котором толковал: наклонился, обхватил ладонями воображаемую ручку, делая руками характерные движения. Сия маленькая пантомима была в данных обстоятельствах настолько неуместной, что подействовала на меня ужасающе.
– Проклятие, –
