почувствовала резкую боль в спине и невольно вскрикнула, решив, что меня изрешетило очередью из автомата с глушителем.
– Ма-а-амочки!!! – отчаянно завопила Наташка, и мне сразу же стало понятно, почему. Серый толстый зверь использовал Наташкину умную голову в качестве опоры для прыжка сразу чуть ли не на второй этаж лестницы, превратив прическу подруги в нечто, близкое по описанию к вороньему гнезду, перенесенному ураганом на новое необжитое место. Наташка с искаженным лицом и вытаращенными от испуга глазами была сама на себя не похожа и полностью соответствовала определению «необжитое место». Впрочем, я наверняка тоже. Моя спина в качестве полигона для решительного броска наверх коту не подошла. Использовав ее, как первую ступень к бегству, Бармалей перемахнул на Наташку. По спине явно стекали реки крови, я умывалась непролитыми слезами от боли за себя и за свой шелковый халат. Выпендрилась! Лучше бы ухандокала его в собственном доме. Просто физически ощущала, как его лоскуты свисают до пояса вместе с лоскутами моей собственной шкурки. Из комнаты с опозданием вылетел следователь и супруги Гусевы. Причем Карл Иванович с поленом. Помнится, чуть раньше его не использовали по назначению, поскольку оно не влезало в камин.
– Убийцы! – простонала я. – Зачем отпустили кота на волю? Хорошо хоть без дивана. Машуня, посмотри, что там у меня на спине? Рваные раны?
– Халат, – уверенно заявила Машуня. – Только весь в зацепках. Ой, пойдем, я тебя йодом смажу.
– Стойте! – вскрикнула Наташка. – Машуня, потяни меня за волосы, только осторожно! Мне кажется, с меня почти сняли скальп…
9
Со следователем Храповым мы расстались в начале девятого. За ним прислали машину, в которой попутно доставили назад Дмитрия Николаевича, Бориса Ивановича и Вячеслава, а заодно последние новости: раненый Ренат прооперирован, теперь все зависит от него самого. «Захочет – выживет!» – прокомментировала главную новость Наташка. Следователь, порядком уставший от той белиберды, которую нес каждый из нас, с видимым удовольствием покинул нашу уже не очень теплую компанию и дружески раскланялся на крыльце с «возвращенцами». Димке даже пожал руку. Надо полагать, был в курсе его присутствия при операции после чистосердечного признания дознавателю в том, что Рената видел всего два раза в жизни: сначала живым и здоровым при встрече в облике Санта-Клауса, потом – полуживым и с ножом в спине.
Очень хотелось спать. Но взбудоражили заключительные слова господина Храпова, сказанные при расставании. Собственно, из-за них мы с Наташкой и «проснулись», обуреваемые желанием как следует «проводить его с крыльца». До этого момента следователь искусно вел допрос, который таковым и назвать-то было грешно. Так, доверительная беседа, в ходе которой лично я больше упирала на жареного гуся, косвенной жертвой которого наверняка стал Ренат. И во всем винила зажравшегося кота. А когда Храпов попросил перевести разговор
