пьяным воздухом чистымИ радуюсь отчему краю.
От Рюрика земли России
В кулак собирались веками.
Кровавые дни тирании
Омыты скупыми слезами.
Мы многим обязаны предкам,
Им жить под ярмом не хотелось.
Сражались за Родину крепко,
Спасало упорство и смелость.
Дорога к свободе сурова:
Прошли через иго и смуту.
И если б не сечь Куликова —
Не быть в сорок пятом салюту.
Мы приняли знамя победы.
Наследие прошлого – свято!
Его нам оставили деды,
Их славой и честью богаты.
Пусть будет Держава всесильной,
Хранимой от войн и распада,
Пока в сизой дымке кадильной
Горит пред «Казанской» лампада.
Человек-великан
Дом Павла Флоренского – маленький домик.
Он выстрадал много за век роковой.
Стоит и поныне – застенчив и скромен,
Заросший сиренью, на горке крутой.
Учёный, священник, поэт и мыслитель,
Здесь жил «Леонардо» Великой Руси.
А рядышком Лавра – Святая обитель,
Источник его вдохновенья и сил.
Сюда приезжали Шергин и Волошин,
Сам Нестеров с кистью стоял во дворе.
Спокойный уклад большевизмом отброшен,
И в пропасть страна понеслась в ноябре.
Ты мог бы уехать, обет не нарушив,
Но выбрал Голгофу – дорогу Христа.
Сгубили пигмеи безгрешную душу,
Невинная кровь в Соловках пролита.
Смотреть тяжело в документах зловещих,
Каких величин достигал беспредел!..
Ранимое сердце с надрывом трепещет
От страшного слова в анкете – «расстрел».
Воздвигнутый крест, всем за веру страдавшим,
Напомнит потомкам о жертвенном дне.
Забыть невозможно о подвиге Вашем,
Со Всеми Святыми теперь наравне.
Дом Павла Флоренского – маленький домик,
Но в нём проживал человек-великан.
В истории нашей на самом изломе
России истерзанной Господом дан.
«Огни провинциальных городов…»
Огни провинциальных городов
Лампадным светом теплятся тоскливо.
Простая жизнь идёт неторопливо
Под скрип и шелест стареньких садов.
Дома покрыты пылью вековой,
И мало что меняется с годами.
Все улицы, размытые дождями,
Устремлены к дороге столбовой.
Я здесь мужал – в затерянной глуши,
Под марши первомайских демонстраций.
Среди кустов сирени и акаций
Формировался мир моей души.
Была ещё краса родных земель,
Наполненная белыми церквами.
И Благовест, и Пасха с куличами
Мою оберегали колыбель.
Народ глубинки добр и терпелив,
Привык по жизни обходиться малым.
Как и во всяком месте захудалом,
Одна отрада – пиво на разлив.
Преград
