сняла с постели мокрую от пота простыню и подала Тобиасу другой конец. Она была тяжелой, будто из дерева. Они стали выжимать ее, выкручивая с обоих концов, пока она не приобрела свой нормальный вес. Перевернули матрас, чтобы теперь намокала от пота другая сторона. Тобиас проделал все, что только мог. Перед тем как уйти, он добавил пять песо к растущей горке бумажек рядом с постелью.
– Присылай всех, кого увидишь, – наказал ему сеньор Эрберт, – посмотрим, справимся ли мы с этим до полудня.
Девушка приоткрыла дверь и попросила холодного пива. Там еще ждали несколько мужчин.
– Сколько еще? – спросила она.
– Шестьдесят три, – ответил сеньор Эрберт.
Старый Хакоб весь день преследовал его со своей игральной доской. К вечеру его очередь подошла, он изложил свою проблему, и сеньор Эрберт принял его предложение. Они поставили два стула и столик прямо на большой стол, посреди заполненной людьми улицы, и старый Хакоб начал партию. Это был последний ход, который он мог заранее обдумать. Он проиграл.
– Сорок песо, – сказал сеньор Эрберт, – и я даю вам преимущество в две шашки.
Он снова выиграл. Руки его едва прикасались к фигурам. Он целиком уходил в игру, предугадывая позицию противника, и всегда выигрывал. Собравшиеся устали на них смотреть. Когда старый Хакоб решил сдаться, он был должен пять тысяч семьсот сорок два песо и двадцать три сентаво.
Он не пал духом. Записал цифру на бумажке и спрятал ее в карман. Потом сложил игральную доску, положил шашки в коробку и завернул все в газету.
– Делайте со мной что хотите, – сказал он, – но это оставьте мне. Обещаю вам играть весь остаток моей жизни, чтобы набрать эти деньги.
Сеньор Эрберт посмотрел на часы.
– От души сочувствую, – сказал он. – Срок истекает через двадцать минут. – Он подождал и убедился, что противник ничего не придумал. – Больше у вас ничего нет?
– Честь.
– Я хочу сказать, – объяснил сеньор Эрберт, – чего-то, что меняет цвет, если сверху пройтись кистью, вымазанной краской.
– Дом, – сказал старый Хакоб так, будто отгадал загадку. – Он, правда, ничего не стоит, но это все-таки дом.
Так и получилось, что сеньор Эрберт получил дом старого Хакоба. Он получил также дома и имущество всех тех, кто не смог выполнить условия, но зато устроил целую неделю музыки, фейерверков, циркачей-канатоходцев и сам руководил праздником.
Это была памятная неделя. Сеньор Эрберт говорил о чудесной судьбе поселка, нарисовал даже город будущего с огромными стеклянными зданиями, на плоских крышах которых будут танцевальные площадки. Он показал его собравшимся. Они удивлялись, пытаясь найти себя в ярко раскрашенных сеньором Эрбертом прохожих, но те были так хорошо одеты, что узнать их было невозможно. От такой нагрузки у них заболело сердце. Они смеялись над своими слезами, которые проливали в октябре, и жили в тумане надежды до того дня, когда сеньор Эрберт позвонил в колокольчик и объявил об окончании праздника. Только тогда он решил отдохнуть.
