Застукал тут за попыткой переодеться до неузнаваемости.
– Я ж сказал капитану, что он прячется где-то тут, так нет, уперся, дескать, он смылся через окошко, – объявил жеватель резинки с мрачным торжеством подчиненного, чей здравый совет был отвергнут вышестоящим начальством. Он протолкнул свою полезную – или, по мнению некоторых, вредную – жвачку к противоположной щеке и в первый раз обратился к Арчи напрямую: – Ты зацапан.
Арчи содрогнулся. Эта суконная прямолинейность вывела его из транса, в который он было впал. Такого он не предвидел. Он ожидал, что ему придется вытерпеть период докучных объяснений, прежде чем он обретет свободу поспешить к уютному завтраку, по которому все настоятельней воздыхал его желудок, но зацапанье в его расчеты никак не входило. Конечно, в конце концов он все уладит. Вызовет свидетелей, которые подтвердят безупречность его репутации и чистоту намерений. Но тем временем эта чертова заварушка попадет во все газеты, да еще изукрашенная всяческими гнусными инсинуациями, на которые падки репортеры, только протяни им палец. Он будет чувствовать себя жутким идиотом. Ребята поизмываются над ним от всей души. Будет затронуто имя старика Брустера, и от себя он не мог скрыть, что его тесть, который предпочитал, чтобы его имя фигурировало на газетных страницах как можно реже, побагровеет даже более опаленной солнцем шеи.
– Нет, послушайте! Я хочу сказать, послушайте!
– Зацапан, – повторил полицейский помассивнее.
– И все, что ты скажешь, – подхватил его коллега посубтильнее, – будет использовано против тебя на суде.
– А если попробуешь смыться, – сказал первый оратор, поигрывая дубинкой, – башку снесу.
Изложив этот восхитительно ясный и четко построенный план действий, они погрузились в молчание. Полицейский Кассиди возобновил круговращение своей жвачки. Полицейский Донахью устремил беспощадный взгляд на свои сапоги.
– Но послушайте, – сказал Арчи, – это недоразумение, знаете ли. Абсолютно жутчайшая из ошибок, дорогие мои старые констебли. Я вовсе не типчик, за которым вы гоняетесь. Вовсе нет. Субчик, который вам требуется, совсем другой, прямо до наоборот. Абсолютно другая личность.
Нью-йоркские полицейские при выполнении обязанностей никогда не смеются. Возможно, таковы инструкции. Однако полицейский Донахью позволил уголку своего рта слегка подергаться, а по гранитному лицу полицейского Кассиди проскользнула молниеносная судорога. Так мимолетный зефир рябит поверхность какого-нибудь бездонного озера.
– Они все так говорят! – заметил полицейский Донахью.
– Не трепи зря языком, – сказал полицейский Кассиди. – Бабкок запел.
– Вот-вот. Запел сегодня с утра, – сказал полицейский Донахью.
В памяти Арчи что-то шевельнулось.
– Бабкок? – сказал он. – А знаете, эта фамилия мне почему-то знакома. Я почти уверен, что видел ее в газете и вообще.
– Да брось ты! – с отвращением
