себе.
Из всех комнат дома, кроме дополнительной спальни и четырех комнат для прислуги, видно океан. Имение находится в Cоуке, в прибрежной части острова Ванкувер в Британской Колумбии, называется оно «ферма Восточный Cоук». От нас недалеко до Виктории, столицы Британской Колумбии, и если нам нужно в город, мы едем в Викторию, впрочем, это бывает не часто.
Со своего купола через телескоп я вижу китов: косаток и горбачей, а изредка одинокого серого кита, если тот отбился от друзей во время миграции к западному побережью Северной Америки, по ошибке завернув в пролив Хуан-де-Фука и пропахав по нему на север. Но чаще всего всё, что ты видишь, – это фонтанчик брызг из дыхала. Серые киты долго-долго могут оставаться под водой. А ещё я вижу выдр, морских котиков и львов, пум, медведей, орлов, соколов, кроликов, кротов, белок и изредка неопознаваемых тварей. Раньше можно было видеть и волков. А теперь почти никогда.
Старый Том рассказывал, как они когда-то нанимали девушку, чтобы та помогала со свиньями и доила коров, и вот однажды она вошла в дом и давай восхищаться, какие славные собаки появились вдруг и проводили её до маслобойни. А когда Старый Том сказал ей, что это были за собачки, она хлопнулась в обморок. «Как же глупо!» – сказала я Старому Тому. Нет, ну правда, ничего же не изменилось с того момента, как она с ними возилась. Вот отличный пример того, что наш опыт базируется вовсе не на фактах, а на том, что мы охотнее принимаем на веру. Ей случилось повстречаться со славными добродушными животными, но опыт этот никак не вязался с тем, что она знала о Красной Шапочке. Хоть волков сейчас не часто увидишь, но иногда их можно услышать. Ну, во всяком случае, мы со Старым Томом их слышим. Сина говорит, что это собаки, однако она не всегда права, хотя и склонна думать, что всегда – этим и я, и, уверена, Старый Том, и все мы грешим.
Пока Сина показывала мне дом, Старый Том уехал за всем необходимым для меня. Он не знал точно, что подразумевало это «всё», и поэтому выбрал самую с виду заботливую тетушку на Дуглас-стрит в Виктории, и они вдвоём соорудили надлежащее приданое. А одна напористая дама затащила его в «Итонс», единственный универсальный магазин в Виктории, и указала, что ему следует докупить. Она даже самолично выбрала колыбель, не дав ему и слова сказать. Как говорит Старый Том, повсюду найдётся хотя бы одна властная женщина. Но Старый Том и не думал возражать: всё, что он хотел – это поскорее вернуться к своим садам.
Затем, вернувшись домой и предоставив Сине обустраивать детскую, он понёс меня осматривать сады, разбитые вдоль границ пастбищ и за их пределами. Я, пожалуй, ещё не доросла до того, чтобы отдать им должное, но уверена, что сладко спала под убаюкивающий звук его голоса. Голос у Старого Тома сиплый, но это, как ни странно, очень успокаивает. Это голос, который выветрился и загрубел от времени. Он такой же умиротворяющий, как старое лоскутное одеяло или валуны у океана, на которых так удобно сидеть, потому что их весь день и всю ночь шлифуют волны. Он показал мне
