имя неудачливого предпринимателя. Черт, как же глупо. Это все стресс. Обычное такое… – Извините, – придушенным голосом произнесла она, обращаясь неизвестно к кому, и, расстегнув блестящий замок на портфеле, полезла в него за документами.
– Я худею… Ты́ бабки Арнольдычу торчишь? – Худой вплотную приблизился к генеральному директору. – Торчишь, правильно. Значит, не ошиблись домом. А отдавать когда собираешься?
– Я с ним этот вопрос уладил, – шагнув назад, проговорил должник.
– С ним? Уладил? – Худой прищурился, будто услышал оскорбление в свой адрес. – А теперь с нами давай уладь… Сколько ты там должен, а? Небось и сам не знаешь? Сколько? – он ухватил бизнесмена за воротник песочного цвета куртки, рывком потянул на себя.
Треск рвущейся ткани заглушил невнятный возглас неудачливого бизнесмена. Инга мельком глянула на женщину и ребенка у дома. Неправильно у них на глазах прессовать главу семьи. Сказать бы об этом…
– Нет, это три месяца назад столько было! Новенькая, озвучь ему, сколько он торчит!
– Пять… Пять миллионов триста семнадцать тысяч, – нетвердым голосом прочитала Инга в предписании, которое только сейчас достала из портфеля.
– Сколько?.. – просипел бизнесмен, будто спущенный мячик выпустил остатки воздуха. – Да не может быть! Откуда?..
– Догадайся! Ты бы еще дольше гасился по норам, сука! – Худой толкнул Крюкова, и тот, не удержавшись на ногах, полетел на дорожку, засыпанную отсевом. – Опять за мусоров думаешь спрятаться? Не выйдет, козлина! За такие деньги не то что убивают – убивают дважды.
Мимо Инги шагнул похожий на Худого его напарник из ржавого «транзита» с поводком вокруг запястья, на другом конце которого с бешеным лаем и капающей из пасти слюной рвался из ошейника английский мастиф. Не обратив внимания на девушку, пес проскочил мимо нее. На секунду вся их троица замерла. Худой смотрел на Крюкова, а тот вместе с Ингой провожали глазами коллектора с рычащей собакой на поводке.
У дома завизжали, перебивая лай мастифа. Сначала ребенок, потом – его мать. Ужас в их воплях взметнулся ледяным жгутом, обвиваясь вокруг Инги. Она неловко переступила, будто стояла не на ногах, а на ходулях. Чуть было не выронила из затрясшихся рук документы. Чего-то подобного она и ожидала.
Визг стих, когда мать поймала ребенка в объятия, но оглушительный собачий лай не прекратился.
– Нет! – крикнул хозяин семейства в спину коллектору. – Дом! – посмотрел он на жену. – Запритесь в доме!
Та не услышала. Безумными, вылезающими из орбит глазами она смотрела на агрессивно настроенного бойцовского пса, приближавшегося к ним с сыном. Лай мастифа в клочья рвал весенний день. Инге захотелось пальцами заткнуть уши и зажмуриться.
– Нет! – закричала жена Крюкова. – Нет! Уйдите! Убери собаку!
– Маккартни! – скомандовал коллектор мастифу, и тот, словно взбесившись от звука его хриплого тяжелого голоса, прыгнул вперед.
Отчаянный
