Ивановна криво усмехнулась одной половиной лица. Поднялась с пронзительно вскрикнувшего пружинами дивана и вышла. Отпустило. Сейчас пойдет делать дела, расходится…
Вместо отступившей тревоги вернулась тоска, сжавшая сердце. Снова подступили слезы, казалось, досуха выплаканные на кладбище. Тим заморгал. Хорошо, хоть бабушка не видит. Опять встала перед глазами картина, как рабочие, торопясь, закидывают сырую яму тяжелой землей, а мерзлые комья стучат, разбиваясь о крышку гроба.
Тим шмыгнул носом, вскочил с пола. Снял с вешалки черно-желтый «школьный» (чтобы ходить на учебу) пуховик, купленный бабушкиной знакомой в финском секонд-хэнде – «кирпушнике». Натянул, застегнул пластиковую «молнию», нагнулся, чтобы надеть поддельные «найки», которые таскал зимой и летом, пока не порвутся. Нашел закопанную среди бабушкиных платков черную шапку крупной вязки. Прислушался к шуму посуды на кухне и громко произнес:
– Ба, я пойду на улицу, воздухом подышу.
– Куда? Я рис разогре…
Хлопнула дверь, отрезая его от бабушкиного голоса и запахов ужина. На ощупь преодолев темные сени, Тим очутился во дворе. Задрал лицо к небу, откуда все так же продолжал сыпаться дождь. Ничего страшного, не растает. Выйдя со двора, Тим негромко свистнул, но Севка не появился и даже не отозвался. Бродяжит где-то. Ну, может, так и лучше. Обойдется без попутчиков, подумает.
Тим двинулся по укатанной скользкой поселковой улице между деревянными и кирпичными домами, отступившими от хлипких штакетников. Пару раз ему попались малознакомые люди, не обращавшие на него никакого внимания. На перекрестке, словно постовой, стоял Дядя Степа. Из раздувшегося кармана его серого форменного бушлата торчало горлышко пивной бутылки. Незамеченный полицейским, Тим было прошел у него прямо под носом, но потом передумал и вернулся к участковому.
– Здрасьте, Дядя Степа! – и осекся. – Ой!..
– Я сейчас задам тебе «дядю Степу», хулиганье! – мгновенно откликнулся участковый, протянул руку, чтобы схватить мальчишку за куртку, но потом разглядел Тима. – Это ты, что ли, Тимоха? Ну, как дела?
Тим пожал плечами. Глупый вопрос. Как у него дела? Старшего брата сегодня в землю закопали. Промолчать, пусть Дядя Степа сам догадается? Или сказать что-нибудь язвительное? Что Макс взял и воскрес. Пришел домой и сидит теперь, ужинает рисом с курицей, телевизор смотрит. Промолчал, еще обидится Дядя Степа. И перед Максом как будто неудобно. Тим на секунду зажмурился, не давая закапать слезам, и спросил:
– Дядя Степа, а кто Макса нашел?
– Да бомжи забрались в дом один… – дыхнул Дядя Степа пивным духом. – Такой большой, расселенный. Знаешь, наверное?.. Возле Часовой башни. А там брат твой лежит. Почти замерз. Они побежали, наткнулись на туристов, попросили их вызвать полицию, дождались, всё показали. Их допросили, все честь по чести, но они точно ни при чем. Ты ведь про них думаешь?
– Нет, я так, – Тим мотнул головой. – Пойду я, Дядя Степа.
– А ты куда собрался?
– Прогуляюсь немного.
– Ну,
