ним в этом пиршестве. Но я не была такой, как эти девушки.
– Что это было? – спросила я у Руби, когда мы обе сели за стол. Джон все еще добывал себе еду.
– Ты про Аманду? – тихо уточнила Руби. – Боже… Она меня ненавидит. Мы из одного города, но она всегда ходила в частную школу, так что по-настоящему мы общались только один раз, в летнем лагере. – Руби громко вздохнула и отставила поднос с обедом.
– Вы с ней дружили или что?
Она молчала, решая, следует говорить мне об этом или нет. «Расскажи мне, – хотела сказать я. – Ты можешь мне верить».
– Вроде того. Это долгая история.
Я не собиралась выдавливать из нее эту историю. Если нажму слишком сильно, то могу оттолкнуть подругу.
Руби смотрела на меня, пытаясь определить, поверю ли я ее словам.
– Она просто ненавидит меня. Я даже не знаю точно почему.
Это был мой шанс доказать, что я могу быть лучшей подругой.
– Ты знаешь, что она тебе завидует?
Я знала, что это классика жанра: именно такие слова девушки говорят друг другу для того, чтобы успокоить. Но в данном случае это могло быть правдой. Было ясно, что Аманда положила глаз на Джона.
Я продолжила:
– Аманде нравится Джон, и она ревнует, потому что Джону нравишься ты. Она тебя опасается.
Глаза Руби заблестели. Ей пришлось по душе то, что сказала я.
– Не знаю… Она богатая, умная и красивая. С чего ей меня опасаться?
– Потому что ты всем нравишься, – ответила я. – Все хотят с тобой дружить. А ведь мы учимся только пару недель. Ты видела, чтобы кто-нибудь пытался подружиться с ней? Нет. Ну, если не считать тех девиц-зомби.
Руби негромко засмеялась.
– Разве можно их так называть?
– Я их так называю потому, что они ведут себя мерзко. И это странно, потому что мы уже в колледже; кому какое дело, кто с кем общается? Мы слишком взрослые для школьных сплетен и подлянок. Нельзя, чтобы ты позволила им унижать тебя, нельзя, чтобы ты позволила им выиграть. – Я вспомнила, как смотрела на них с Джоном, и добавила: – И мне кажется, Джону ты очень нравишься.
Руби слегка улыбнулась при упоминании о Джоне.
– Но все равно, нехорошо так говорить, я не люблю сплетни. Так мы станем ничуть не лучше Аманды.
– Да ладно, – отмахнулась я, потом вспомнила плакат, висевший в кабинете приемной комиссии, и процитировала: – «У каждого своя война». Вот. Мы можем сделать так, чтобы она на какое-то время отстала от тебя.
– Ну да, только вот ее война – стремление быть абсолютной стервой, – вздохнула Руби. Я засмеялась.
– Тебе лучше?
– Да.
Она улыбнулась мне. Я подумала было о том, чтобы спросить о ее отце, но передумала. Я не хотела отвращать ее сразу после того, как нам удалось настолько сблизиться.
Взгляд Руби упал на мои руки. Я гадала, что будет,
