нашли его, – сказал я.
Еще в 1968 году студия «Парамаунт», перекупая контракт у Боба Шпехта, предпочла купить только права на телефильм, не желая тратиться на более дорогие права на художественный фильм.
Затем начались голливудские мытарства (которые Вонда Нил Макинтайр описала как «истерический энтузиазм с последующим полным молчанием»). «Тачстоун Пикчерз», дочерняя компания «Диснея», захотела снять художественный фильм («Мы думаем, это будет блокбастер с какой-нибудь звездой и именитым режиссером, например с Сидни Поллаком или Джеймсом Кэмероном», – сказал мне президент «Тачстоун», когда я был у него со своим агентом, Доррис Халси). Но того, кто заинтересовался этим проектом, похоже, уволили, и «Дисней» не продлил со мной контракт. Тем не менее еще до того, как истек контракт с «Диснеем», другого продюсера заинтересовали права на фильм (говорят, о нем продюсеру шепнул сценарист, которого «Тачстоун» попросила предложить «передачу» фильма), и он перекупил права на тех же условиях. Но затем и он не продлил контракт. Третий, а следом за ним и четвертый продюсеры, заключив контракт, не достигли успеха. Теперь права на художественный фильм по этому роману принадлежат «Уорнер Бразерс».
Пока вокруг прав на фильм закрутилась эта чехарда, я продал права на переиздание «Покет Букз» и по просьбе редактора немного освежил материал, в том числе добавив новую часть из 20 000 слов в середине. Президент «Тачстоун» заметил (довольно проницательно, как мне показалось), что это и правда история доктора, поэтому в середине появилось описание поисков «эликсира жизни» доктором Расселом Пирсом.
Люди всё еще не нашли способ стать бессмертными, хотя недавно в «Нью-Йорк таймс» появилась статья, в которой предполагалось, что около 2200 человек, вероятно, могут прожить 600 лет. Ну а пока наш единственный путь к бессмертию – это наше потомство и книги.
Часть первая
Молодая кровь
Ворвется свет туда, где солнца нет; Где море не шумит, но волны сердца Плещут яро. Ворвется свет туда, где солнца нет И власти нет у смерти над живущим.
Молодой человек развалился на откидывающемся больничном кресле, положив левую руку, загорелую и мускулистую, на столик, стоящий рядом. Широкая плоская лента сфигмоманометра туго обхватывала его предплечье, а сгиб локтя, с узором голубоватых вен, был обработан спиртом и бетадином.
Его глаза следили за специалистом по забору крови, деловито снующей по кабинету. Ее действия были такими же аккуратными, как и ее до хруста накрахмаленный халат.
Она открыла левую дверцу огромного холодильника и достала со второй полки сдвоенный пластиковый пакет, отделения которого соединялись трубкой. На нижнем крае было отверстие, за которое пакет можно было повесить на стойку капельницы. Пакет был пустой,
